Правда, в последнее время Анатолию пару раз казалось, что в глазах этого «овоща» мелькала какая-то осмысленная искра, но доктора на осмотрах не находили никаких улучшений, а докторам лучше знать, на то они и доктора. Так что Анатолий помалкивал.
— Ты — придушишь? — Санитар оценивающе взглянул на «больного» — когда-то он, безусловно, был сильным человеком, но пять лет болезни и неподвижности сделали свое дело, в то время как сам Анатолий на здоровье не жаловался — в санитары на психиатрическое хилых не берут.
Но он вспомнил, как тот придушил Славика — студент и пикнуть не успел… оценил мрачный блеск глаз… нет, это не пустая угроза! Этот придушит, как цыпленка!
— Не успеешь, — Анатолий прикинул расстояние до двери, напрягся. — Я закричу, через минуту здесь толпа будет. Вся больница сейчас у нас на отделении…
— А может, успею? — Убийца тоже напрягся, приготовился к прыжку.
— Ну что — играть будем? Кто кого? — Анатолий облизнул пересохшие губы.
— А может, лучше договоримся? — Глаза убийцы заблестели. — У меня деньги есть… большие деньги…
— Ну да, — Анатолий усмехнулся, но слегка расслабился — разговор о деньгах его больше устраивал, чем разговор о смерти. — Ну да, у нас на отделении один себя Биллом Гейтсом считает, я, говорит, самый богатый человек в мире… а еще один псих объявил себя Ходорковским, требует, чтобы ему разрешили варежки шить…
— Я не сумасшедший, — проговорил скорчившийся человек. — У меня были проблемы с головой, но я выздоровел. И у меня действительно есть большие деньги. Только их еще нужно взять. И здесь мне понадобится твоя помощь.
— Ты за кого меня принимаешь? — Анатолий на полшага приблизился, не теряя бдительности. — Что я, по-твоему, законченный псих?
— Наоборот, — скорченный человек взглянул на санитара неожиданно острым, проницательным взглядом. — Ты мужик умный, толковый… знаешь, чего хочешь. С другим бы я и разговаривать не стал. Ты вот лучше послушай, что я расскажу… только вот что, — он досадливо поморщился, — вылезу я отсюда, неудобно так, согнувшись…
Он выбрался из-под каталки, растер затекшие суставы, потянулся.
Анатолий снова поразился силе, которой дышала фигура этого человека, и на всякий случай отступил к двери.
— Боишься? — тот усмехнулся кривой волчьей усмешкой. — Это хорошо… значит, не обманешь…
Анатолий выслушал совершенно неправдоподобную историю, рассказанную ему бывшим «овощем», полчаса назад убившим его напарника, — и неожиданно поверил в нее. Поверил, что его жизнь может внезапно, чудесным образом измениться. Станет он не санитаром в психушке, выносящим горшки за дебилами, а богатым, свободным человеком… Никто не будет на него орать и выговаривать за несвежее белье и неухоженных пациентов «овощного отдела», никто не будет гонять его по мелким поручениям…
Анатолий нервно сглотнул и пригляделся к своему собеседнику.
Все это похоже на правду… вот только нельзя и на минуту верить этому человеку. Он убил Славика — так же убьет и его, Анатолия…
— Никому нельзя верить, — проговорил тот, будто прочел мысли, — ни другу, ни брату, ни жене. Самому себе — и то в самом крайнем случае. Только одному человеку можно…
— Это кому же? — недоверчиво спросил санитар.
— Тому, у кого те же интересы, что у тебя. Тому, кому ты нужен. Сейчас ты мне нужен, а я — тебе. Значит, мы с тобой можем друг другу верить.
— А потом…
— А потом будет суп с котом! Сейчас ты меня отсюда выведешь. Сможешь?
— Отчего не смочь? — Анатолий огляделся. — Конечно, смогу. Полезай на эту каталку…
— Видеть ее не могу… — пробормотал «овощ», но послушно вскарабкался на металлическую каталку, вытянулся на ней, как покойник. Анатолий завалил его стопками грязного белья, оглядел со стороны, остался доволен и выкатил в коридор.
Навстречу ему попался Мишка Лямкин с четвертого этажа. Не давая ему раскрыть рта, Анатолий выпалил:
— Ну, чего — нашли того гада?
— Какое там! — Лямкин безнадежно махнул рукой. — Верно, давно уж в город выбрался… надо полицию звать, а Зароев трясется — в его дежурство такое ЧП…
Лямкин снова махнул рукой и побрел дальше по коридору, не задав естественный вопрос — куда это Анатолий в четыре часа утра, в разгар суматохи, везет тележку с грязным бельем…
Анатолий подкатил тележку к лифту, спустился в цокольный этаж, проехал мимо дремлющего охранника. Тот приоткрыл один глаз, узнал знакомого и заснул снова.
Выкатив тележку через незапертые двери, Анатолий огляделся. На улице не было ни души.
— Ну, вылезай, пассажир! — проговорил он вполголоса. — Дальше своими ногами пойдешь!
«Овощ» раздвинул грязное белье, спрыгнул с каталки.
— В таком виде? Да меня первый же полицейский остановит! Нет уж, взялся помогать — помогай!
— Ладно, пойдем!
Анатолий оставил тележку, прошел через больничный двор к стоянке, на которой среди машин персонала стояла его ржавая «пятерка».
— Залезай! — скомандовал он, открыв дверцу. — Пару часов здесь подождешь, только согнись, чтобы тебя никто не заметил. Я сменюсь и отвезу тебя в безопасное место.
Он запер машину, вернулся на отделение и принял самое деятельное участие в поисках сбежавшего больного.
Наконец доктор Зароев вызвал полицию и сообщил о сбежавшем пациенте. Про убитого санитара он пока велел помалкивать. Персонал дружно пожал плечами — доктору виднее.
С Анатолием, как с почти очевидцем происшествия, поговорил невыспавшийся толстый майор. Анатолий рассказал все честно — до того момента, как вошел в бельевую. Майор повздыхал, посетовал, что их так поздно вызвали, и позвал следующего санитара.
А там и смена подошла. Пришлось в очередной раз рассказать сменщику ночную историю, выслушать от него сочувственные вздохи, и только тогда Анатолий вышел из здания больницы.
«Пятерка» стояла на месте.
И на заднем сиденье скорчился страшный пассажир.
Анатолий сел за руль, выехал за ворота больницы, переехал железнодорожные пути и только тогда повернулся к своему попутчику:
— Все, можешь не прятаться. Здесь за нами уже никто не следит.
Впрочем, в этом он ошибался.
От самой больницы за его «пятеркой» незаметно следовала темная машина.
Надежда Николаевна протолкалась к выходу из вагона, с трудом выбралась на перрон, увернулась от здоровенного дядьки, который чуть не втолкнул ее обратно в вагон, пробилась к пересадочному эскалатору и на несколько секунд перевела дыхание.
Все-таки ездить в метро в час пик — удовольствие ниже среднего. Если бы не неотложная забота, ни в жизнь бы не поехала!
Казалось бы, возмущенно думала Надежда, в прошлом году она уволилась с работы, вернее, их всех уволили по сокращению штатов. И муж Надежды Сан Саныч, вместо того, чтобы утешить жену, неприлично этому факту обрадовался. Оказывается, в душе он давно уже лелеял