Седой горбоносый араб, уловив ее интерес, тут же вынес на улицу большой фаянсовый кувшин, расписанный такими же цветами, как умывальник.
– Красивый… – протянула Лариса мечтательно, – даже в этих трещинах есть что-то… Набрать на даче охапку простых цветов и поставить где-нибудь в беседке…
– Бери! – предложила Марина. – Если поторговаться, он недорого отдаст! Говорили же нам в гостинице, что тут все можно за десять шекелей купить!
– Ты серьезно? – рассмеялась Лариса. – Да этот кувшин ни в какой чемодан не влезет, придется к самолету на веревочке привязывать или транспортный борт нанимать…
После мебели пошли зеркала – огромные, в деревянных или бронзовых рамах, и совсем крошечные, с серебряными ручками, в которых виден один лишь глаз. Затем попалась пара настоящих магазинов с антиквариатом – фаянсовые напольные вазы, люстры, два китайских фарфоровых подсвечника в виде слонов. Хозяин был вальяжен и толст, на их четверку он даже не взглянул – понял, что не его клиенты.
А потом пошло что-то и вовсе несуразное.
На асфальте перед магазинчиком был выставлен деревянный индеец с трубкой и томагавком. Индеец был в натуральную величину и ярко раскрашен. Далее за индейцем шел американский шериф с огромным револьвером и серебряной звездой, потом две собаки непонятной породы, зебра, кудрявый мальчик в коротких штанишках с толстыми розовыми щеками, а в глубине магазина, на самой верхотуре, стояла деревянная статуя Мэрилин Монро в белом развевающемся платье, как в знаменитом кадре из фильма.
– Это-то откуда тут взялось? – громко удивилась Натэлла. – Какой китч!
– Не скажи. – Нинель оживилась, такое ей как раз нравилось.
Они надолго застряли у деревяшек, так что Марина с Ларисой решили считать себя свободными от их компании и свернули в один из боковых переулков.
Там продавалась всякая всячина. Медные кувшины с длинными носиками выстроились по росту, почерневшие от времени бронзовые лампы и подсвечники стояли прямо на земле, внутри магазина на стеллаже теснились шкатулочки из ракушек, джезвы гроздьями висели на гвоздиках – от огромной, в которой можно было сварить литр кофе, до крошечной, чуть больше наперстка.
Отдельный шкафчик был заполнен маленькими стеклянными колбочками и пузырьками, рядом притулились старинные аптекарские весы. Марина задержалась возле посуды – разномастные фарфоровые чашечки, позолоченные внутри, а снаружи на каждой своя тщательно выписанная миниатюра.
Лариса в это время вдохновляла себя на поступок.
У входа в лавку стояла большая медная чаша, заполненная мелочами. Чаша раньше, наверное, служила курительницей, а теперь ее приспособили под хранение мелкого товара. Там лежали погнутые и почерневшие серебряные ложки, какие-то фитюльки непонятного назначения, металлические пуговицы с гербами неизвестных стран, затупившиеся ножницы. Поблескивали гребешки, усыпанные разноцветными стразами, цепочки, бронзовые обереги на кожаных шнурках и бесчисленные кольца. Металлические и деревянные, из цельного нефрита, из кожи, из слоновой кости и даже сплетенные из волос.
Лариса глубоко вздохнула и отважно принялась рыться во всем этом хламе.
– Да зачем тебе это? – Марина брезгливо поморщилась. – Еще уколешься и подхватишь какую-нибудь заразу.
– Хочу выбрать что-нибудь забавное на память… Примета такая, ты же знаешь, чтобы еще раз сюда вернуться… – пропыхтела Лариса откуда-то снизу.
Марина пожала плечами и отошла. Примета так примета. Нужно взять какую-нибудь ерунду и идти отсюда скорее. От шума, от крикливых хозяев магазинчиков, от суеты и от яркого солнца перед глазами стояла розовая пелена.
В том самом шкафчике с аптечными склянками она увидела флакон темно-синего непрозрачного стекла с притертой пробкой. Марина осторожно взяла флакон в руки и стряхнула пыль. Пробка открылась с трудом. Марина поднесла флакон к носу, ожидая почувствовать запах тления или просто ничего, одну пыль.
Аромат был еле уловим, она не смогла бы его описать. Ноздри ее затрепетали, и в голове неожиданно прояснилось. Пелена с глаз спала, все предметы стали видны четко, как нарисованные черной тушью. На миг грязная, пыльная, заставленная хламом лавчонка показалась Марине пещерой Али-Бабы, а все выставленные вещи – волшебными сокровищами из восточных сказок. Вон там стоит лампа Аладдина, потрешь – и явится джинн, вон тот потертый ковер с причудливым орнаментом при надлежащем управлении может летать, а этот серебряный кинжал наверняка заговоренный…
Через несколько секунд она пришла в себя. Из флакона ничем не пахло, он был пуст уже лет двести, если не больше. По-прежнему ее окружали пыльные старые вещи, и хозяин дремал на скамье, проеденной жучками. В уши настойчиво лез гул огромного скопища людей, перед глазами мелькали красные мухи.
– Восток – дело тонкое… – пробормотала Марина и показала синий флакон хозяину. – Сколько?
Тот забормотала что-то, она покачала головой, тогда он написал на бумажке число 50.
– Пятьдесят шекелей? – подскочила Лариса. – Да вы с ума сошли! Маринка, не вздумай брать, это же грабеж среди бела дня!
Сама она протягивала хозяину сжатый кулак и смотрела так грозно, что он даже заслонился от нее руками. Лариса разжала ладонь, там лежало кольцо. Почерневшее от старости, самой обычной простой формы – довольно широкий ободок из металла. Хозяин очнулся от ступора и сказал, что кольцо стоит сто шекелей.
– Совсем озверел! – взбеленилась Лариса. – От жадности не лопнешь? Возьми себя в руки!
– Да зачем тебе это кольцо, пойдем отсюда, – вяло убеждала ее Марина, – только время теряем…
Лариска не слушала, она закусила удила. Торг шел успешно, вскоре хозяин снизил цену до пятидесяти.
– Десять! – надрывалась Лариса. – Десять шекелей и ни копейки больше!
Скорей всего, по-русски хозяин не понимал, впрочем, по этим торговцам никогда не поймешь. Во всяком случае, хозяин был прекрасным физиономистом, он видел, что кольцо Ларисе понравилось, а вторая туристка не боец, не стоит на нее и время тратить.
Лариса была злая, волосы растрепались, она поливала хозяина по-русски разными словами, кидала кольцо на столик и порывалась уходить. Но хитрый араб видел ее насквозь, он мотал головой и сбавлял цену крайне неохотно.
Марине это надоело.
– Вот что, – сказала она решительно, бросая на столик пятьдесят шекелей, – я ухожу. Жалко время на ругань тратить! Ведь последний день сегодня.
И хозяин мигом согласился на сделку. Марина за флакон жутко переплатила, так что он не остался внакладе.
Довольная Лариса тут же надела кольцо на палец – оно пришлась впору.
– Зря ты так, – сказала она, – тут нужно торговаться, иначе тебя уважать перестанут.
Марине вовсе не нужно было, чтобы здесь ее уважали. Откровенно говоря, и синий флакон был ей не нужен. Но воспоминание о непонятном аромате, спрятанном внутри, отчего-то будоражило душу. В конце концов, имеет она право на каприз? Черт с ними, с этими шекелями, все равно завтра домой…
От этого воспоминания настроение не улучшилось, захотелось вновь открыть синий флакон и вдохнуть едва заметный аромат. Но что-то удержало ее – нельзя слишком часто, а то выветрится.
– Пойдем отсюда! – решительно заявила Лариса.
Просто удивительно, как эта женщина умела понимать