Короче, мои родители продержались недолго, начались скандалы, папочка уходил, потом возвращался, потом мать его выгоняла… я, разумеется, этого не помню по причине малолетства. И как-то после очередной пьянки они ехали с друзьями с чьей-то дачи. И врезались в грузовик, перевозящий молоко. Кто уж там был виноват, я не знаю, но водитель машины попал в больницу и выжил, а мой отец, который сидел рядом, на месте смертника, как его называют, там на месте и погиб. Что характерно, водитель молоковоза успел выпрыгнуть и не получил ни царапины.
Родители отца не нашли ничего лучше, чем обвинить во всем мою мать, так что помощи от них она не дождалась.
Тогда за дело взялись тетки. Но характер у моей матери горячий, и если честно, то ума немного.
В общем, тетки, конечно, могут завоспитывать человека до белого каления, знаю по себе, но все-таки я вечно у них торчала, пока мать пыталась устроить свою личную жизнь.
Удалось ей это с третьего раза, подвернулся отставной военный, с которым она наконец сочеталась законным браком и отбыла в далекий город, откуда он родом.
Квартира у нас с ней была двухкомнатная хрущоба, так что делить жилплощадь там было никак нельзя. Мать продала квартиру и взяла все деньги, а тетки обещали меня не бросать.
И не бросили. Сначала я жила с ними, а потом переехала в квартиру тети Нюси. Ой, тетя Нюся же была замужем! Недолго, правда, но за директором ювелирного магазина. Крупный такой был дядька, намного ее старше. Он потом вернулся обратно к первой жене и трем детям, а тете Нюсе оставил кооперативную однокомнатную квартиру, в которую она пустила меня жить. Хотела вообще на меня переписать, но передумала и сказала, что сделает это только после моей свадьбы.
Вот в этой квартире я и живу.
– Вот так все и было… – закончила я рассказ про тракториста и про заправку, – а больше я ничего не помню. Очнулась там сзади в сарае, помылась в туалете, да и пошла к шоссе. А там уж меня одна добрая женщина подобрала и до дома вашего довезла, спасибо ей, конечно, огромное.
– Странно все как-то… – протянула тетя Муся, пристально глядя на меня, вот так и знала, что с ней будут проблемы, мою тетку на кривой козе не объедешь.
– Говоришь, ногу натерла еще той ночью, когда он тебя на дороге бросил?
– Ну да, там дорога такая старая, а я в босоножках новых… понятно, стерла…
– Говорила я тебе… – начала тетя Нюся.
– Подожди! – Тетя Муся потрогала мою ногу. – Если бы ты два дня рану антисептиком не обрабатывала, то уж теперь такое воспаление бы пошло… Нога распухла бы здорово, гною много, сейчас ведь лето, а летом все быстро происходит.
– Ну не знаю, – я отвела глаза, – что помню, то и говорю.
– Что ты к ней пристала! – поддержала меня тетя Нюся. – Видишь же, что у нее стресс! Вот отдохнет она, полежит, придет в себя – и все тогда вспомнит.
Она принесла мне вторую подушку и плед.
– Ты поспи, а я пока одежду твою постираю. Курточка чья?
– Да не знаю, – с тоской ответила я, вспомнив узкое лицо и волчьи глаза того типа, у которого я, как ни крути, а куртку украла. И вот что теперь делать? Не хочется мне снова с ним встречаться. Ладно, как-нибудь обойдется.
– Ой, а это что? – Тетя Нюся вытряхнула из кармана брюк карамельку в голубом фантике.
– Конфета… ой, «Мечта», моя любимая!
И не успела я дернуться, как тетка развернула конфету и сунула ее в рот.
– Вкусно, как раньше… – Она мечтательно закрыла глаза.
«Еще бы не как раньше, – мрачно подумала я, – когда этой конфете больше тридцати лет небось…»
От этой мысли мне стало нехорошо, потому что я явственно вспомнила того типа, что сунул мне конфету. Просто как живой перед глазами стоит, и голос в ушах звучит. И если мне все это приснилось, то откуда тогда взялась в кармане конфета, хотелось бы знать…
Впрочем, сейчас мне ничего не хотелось, кроме того, чтобы хоть немного поспать. Вот так лечь поудобнее, на мягком теткином диване, завернуться в плед и проспать до вечера. А завтра… завтра подумать, что делать. Ноге моей явно станет получше, уж я знаю свою тетку, ее все микробы боятся, и заживают все раны у меня быстро, после того как она обработает.
Тут я вспомнила, что сегодня не суббота, а понедельник, а стало быть, мне полагается быть на работе. А я мало того что не пришла, так еще и никого не предупредила.
Ну, это-то просто, и я написала офис-менеджеру Варваре, что поранила ногу, что на нее просто ступить нельзя, так что отлежусь пока дома, а завтра выйду.
Варька, конечно, не поверит про ногу, она подумает, что мы с Андреем остались еще на день на базе отдыха. Черт, как противно вспоминать про эту базу и вообще про то, что было ночью… А все из-за моего любимого мужчины, хоть бы не видеть его сто лет! Может, вообще внести его номер в черный список?
Тут до меня дошло, что в машине Андрея остались мои вещи. Платье, между прочим, вечернее, туфли почти новые, ну про белье и разные всякие мелочи я уж не говорю, хотя белье тоже взяла дорогое, дура я этакая. И самое главное: сумка!
Совершенно новая, купленная в дорогом магазине (со скидкой, разумеется), которую я сама себе подарила на день рождения, все-таки тридцать лет, круглая дата и все такое.
Начальник премию выписал, у тети Нюси попросила, сказала, что взаймы, но она только рукой махнула – бери уж в подарок, раз у тебя такая дата. Ну уж нет, сумку я этому гаду не оставлю!
К тому же там кошелек, косметика дорогая и… пропуск! Вот именно, там, в сумке, пропуск на работу. А как же иначе, если я прямо в пятницу после работы поехала на эту базу, чтоб она сгорела совсем, но, кажется, про это я уже говорила.
Наш офис находится в крупном бизнес-центре, и начальник по безопасности просто помешан на этой самой безопасности. Можно подумать, что не бизнес-центр, а сверхсекретный объект какой-то.
Короче, пропуска у нас с печатями и фотографией, так что если потеряешь, то замучаешься потом новый получать. Сколько объяснительных записок напишешь, у нас Светка Якина как-то теряла