– Хороший ротвейлер, – спокойно прокомментировал Еремеев, – крупный. Только перекормленный и стареет.
В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет… Перекормленный… В общем, не защитник».
– Покажите, где у вас кабинет.
Я проводила его в кабинет и встала, скрестив руки на груди.
– Вы занимайтесь своими делами, – бросил в мою сторону мастер, – я тут сам разберусь.
– Ничего, ничего, я посмотрю. Я люблю смотреть, как другие работают.
Он перевернул телефонный аппарат и глубокомысленно посмотрел на него снизу. Потом подергал провод, прошел вдоль него до стены и потыкал пальцем в розетку. Покосился на меня, я всячески демонстрировала внимание, – мол, все вижу, ничего не утаишь от моего взгляда.
Мастер вынул отвертку, снял крышку розетки, потыкал внутри отверткой и опять закрыл крышку. Снова покосился на меня:
– Вы мне водички не принесете попить? В горле пересохло. Самой простой – из-под крана.
«Ага!» – подумала я.
Хочет меня из кабинета выпроводить. Так вот фиг тебе!
– Зачем же из-под крана? Из-под крана вредно, там всяких примесей много – хлор, фтор, тяжелые металлы. Вот, возьмите минеральной.
Я открыла маленький бар тут же в кабинете и достала бутылку минеральной воды «Бонаква».
Еремеев сдержанно поблагодарил, отпил один глоток и поставил стакан на стол. Потом снова взял в руки телефонный аппарат и начал разглядывать его с умным видом. Его действия мне нравились все меньше и меньше. Разумеется, я нисколько не разбираюсь в технике, но если он пришел, чтобы замерить сопротивление, то надо же приборами его замерять, а не пальцем и отверткой. Словно прочитав мои мысли, Еремеев открыл чемоданчик и вынул оттуда непонятно что. Но когда я подошла поближе и, вытянув шею, увидела этот предмет, то мне стало нехорошо, потому что Еремеев вынул из чемоданчика здоровенный гаечный ключ!
«Сейчас он меня огреет ключом по голове и – привет. Гораций, негодяй, куда-то запропастился, и вообще на него никакой надежды. Оглушит этот чертов мастер меня ключом и сделает все, что ему нужно. А что ему, собственно, нужно-то?»
Еремеев неторопливо шагнул в мою сторону.
И в это время снова зазвенел дверной звонок. Я бросилась к дверям, как леопард на охоте, одним прыжком и ничего не спрашивая, мгновенно открыла. Мне было все равно, кто там пришел, хуже уже не будет…
На пороге стоял мой первый муж Артем, и я вздохнула с облегчением.
Артем вошел в квартиру, и его сразу стало много.
– Ну, привет! – Он сграбастал меня по-хозяйски, я еле высвободилась из его объятий.
– А чего дверь, не спрашивая, отворяешь? Почувствовала, что я пришел?
– И ты туда же?
– Что значит – и я? А кто там у тебя? Эй, мужик, ты кто такой?
– Телефонный мастер, – ответил появившийся Еремеев, – и уже ухожу. Никакого избыточного сопротивления я у вас не нашел. Так и говорите, если будут звонить из управления – Еремеев не нашел.
И он удалился быстрым шагом, а пока я переводила дух и прижимала руки к сердцу, Артем уверенно устремился на кухню.
– О-о! – издал он радостный вопль. – А у тебя, оказывается, здесь приличная жратва!
– Красную кастрюлю не трогай! – крикнула я слабым голосом. – Это для Горация!
И только я хотела было направиться в ванную, чтобы привести себя в порядок, потому что телефонный мастер поднял меня ни свет ни заря прямо с постели, как опять-таки раздался звонок в дверь. Сговорились они все, что ли!
– Кто еще там? – гаркнула я, не удосужившись заглянуть в глазок, все равно ни черта там не видно.
– Полиция, – вежливо ответили из-за двери. – Воробьева Лариса Павловна здесь проживает?
Этого еще не хватало, полиция зачем-то по мою душу. Из кухни доносился стук вилки о кастрюлю. И в тарелку ему лень положить, так из кастрюли и жрет!
– Артем! – истошно завопила я. – Открой дверь, там полиция!
Явились Артем и Гораций, открыли дверь. И вы можете представить себе мое возмущение, когда я увидела, как негодяй Гораций рычит, захлебывается от лая и просто-таки жаждет разорвать на кусочки двоих довольно симпатичных молодых людей. Значит, всяких сомнительных личностей вроде Луизы и телефонного мастера он запросто пускает в квартиру, а полицию почему-то сильно не любит. Артем с трудом удерживал осатаневшего ротвейлера за ошейник.
– Да идите вы обратно на кухню! – крикнула я.
Старший из прибывших показал мне удостоверение.
– Мех… – запнулась я.
– Моя фамилия – Мехреньгин. Это река такая – Мехреньга, – пояснил он.
– Ну-ну, – вздохнула я. – Так что вам угодно?
– Это – ваша? – Он показал мне квитанцию за телефонные переговоры.
– Моя, – кивнула я. – Вы же сами видите, номер мой.
– Когда вы ее оплачивали? – строго спросил Мехреньгин.
– Опять-таки можно посмотреть, – удивилась я, – там же есть дата.
– Оплачена она месяц назад, судя по коду – разговор был с Москвой.
– Ну да, – обрадовалась я, – теперь припоминаю – звонила я в Москву, в издательство, кучу денег наговорила, потому что днем звонила, по высокому тарифу. А как она у вас очутилась?
– Это мы вас должны спросить – когда вы видели эту квитанцию в последний раз? – спросил младший из полицейских, розовощекий и даже, кажется, синеглазый.
– Понятия не имею, – честно призналась я, – я вообще думала, что она дома, лежит со всеми квитанциями в общем конверте.
– Напрасно вы так думали, – протянул старший, Мехреньгин, или как там его.
– Слушайте, скажите прямо – что случилось? – рассердилась я.
– А почему вы думаете, что что-то случилось? – продолжал валять дурака розовощекий.
– Потому что вы не пришли бы ко мне вдвоем с утра пораньше, если бы нашли эту квитанцию в магазине или на собачьей площадке. – Я окончательно разозлилась и даже мелькнула мысль, что Гораций был не так уж не прав, когда набрасывался на этих двоих.
– Тогда объясните мне, каким образом ваша квитанция нашлась в кармане убитой вчера вечером женщины? – железным голосом вопросил все тот же Мехреньгин.
– Так бы сразу и сказали, – ворчливо начала я, но осеклась на полуслове, – что, что случилось?
– Вчера вечером на автобусной остановке нашли мертвую женщину, – терпеливо объяснил Мехреньгин, – у нее в кармане куртки мы обнаружили эту квитанцию.
– Ах да, куртка! – вспомнила я. – Все сходится.
– Что сходится? – Они оба смотрели на меня с большим подозрением.
– На ней была моя куртка, а квитанция валялась в кармане уже давно, я и забыла. Мы зашли тогда в