– Мясо? – Тонкий горбатый нос шевельнулся, принюхиваясь. – Стоп. А какой нынче день недели?
– Воскресенье, – с легким сердцем соврал Ольжех. – Ешь.
– Как скажете. – Парень пожал плечами и плеснул в кубок воды из кувшина.
* * *
Дом старого мага стоял на краю широкой, поросшей мягкой-мягкой травой лужайки. Одной стеной он врастал в монолитную скалу, три других таращились в беззвездную тьму распахнутыми окнами. Справа и слева, выбегая из-за скалы, шелестели широкие ручьи, их дальние берега всегда были скрыты плотной завесой тумана.
Ручьи обрывались с края лужайки шумными водопадами. При свете солнца видно было, как далеко внизу белые искристые струи сливались, рождая переменчивые радуги. Сейчас, в темноте, радуг конечно же не было, но вода шумела даже громче, чем днем. А уж куда она падала, этого не знал никто, кроме самого Ольжеха. Казалось, будто скала, дом и лужайка – остров, парящий в облаках. И ничего нет вокруг. Только небо.
Так оно, собственно, и было.
Ольжех не без оснований считал, что его мир – лучшее место для уединения. Точнее, он считал так, пока не пришло письмо от профессора Фортуны.
– Связь между идеальным взаимостоянием и феноменом Братьев очевидна, – сообщил Ольжех не то себе, не то траве под ногами, – и только слепец или дурак может отмахиваться...
– А профессор твердит про недостаточность фактического материала, – произнес молодой веселый голос.
От скалы отделился клочок тумана, на глазах собрался в человеческий силуэт, мгновением позже оформилось лицо, блеснули яркие глаза.
– Рад видеть тебя в добром здравии, господин Ольжех.
– А чего мне сделается, Варг? – Маг небрежно кивнул в ответ на поклон. – Значит так, слушай меня внимательно. Этого вашего... Безымянного можете отправлять сюда. Но предупреди его, чтобы был поосторожнее. Один из тех, кто его встретит, – рыцарь.
– Какой?
– Храмовник, – мрачно буркнул Ольжех.
– Храмовник? В твоем доме? – Тот, кого звали Варгом, расхохотался, сверкнув острыми белыми зубами. – И вы не перегрызли друг другу глотки?
– Глотки грызть у вас принято, – отрезал старик.
– Подожди, – Варг перестал смеяться и помотал головой, – извини, я не хотел тебя обидеть. Но мне сказали, что здесь будет маг.
– Маг тоже будет. – Ольжех пожевал губами. – Их двое. Рыцарь и колдун. Два брата.
– «Феномен Братьев». – Варг вновь улыбнулся. – Как в сказках, да? Ладно. Я скажу Безымянному.
– Уж потрудись, – пробурчал старый маг. – Да, где там у вас, – он дернул головой, – вино купить можно?
Варг поднял брови в таком искреннем изумлении, что Ольжех разъярился окончательно:
– Да не себе я, – зарычал он неожиданно низким голосом, – не себе! Чего ты пялишься?
– В столице. – Его собеседник попятился к ручью. – Есть там погребок, «Алмаз» называется. Лучшие вина. Не ошибешься.
Маг фыркнул вместо прощания. И исчез.
Варг постоял еще с минуту, размышляя над услышанным, и исчез тоже.
И почти сразу в дверях появилась высоченная, стройная фигура Артура. Парень огляделся. Посмотрел на черное небо:
– Намутили колдуны. День ведь на дворе... – Он как-то нерешительно потер подбородок, огляделся вновь и пробормотал тихонько: – Да будет свет. И стал свет.
* * *
Два старика тяжело смотрели друг на друга через длинный тяжелый стол, заваленный книгами и бумагами. Господин Ольжех и профессор Иляс Фортуна, ученик и учитель. Оба седые, оба костлявые, с одинаково водянистыми, давно уже выцветшими глазами. Похожие, как братья.
– Сколько можно мусолить одну и ту же тему? – склочным голосом спросил Ольжех. – Вы считаете, что идеальные взаимостояния, а также связанное с ними Наложение укладываются в систему. Я не согласен с этим, но готов признать вашу точку зрения. Так почему бы вам, профессор, не открыть глаза пошире и не взглянуть на проблему с моей стороны?
– Ты разбудил их? – скучно поинтересовался Иляс Фортуна.
– Я убрал стазис.
– Они проснулись?
– Да!
– Кто первый?
– Рыцарь.
– Жаль.
– Профессор, еще не поздно все исправить. Можно просто оставить их там: маленький колдун не умеет делать пробои. А я готов отказаться от Прохладного мира: «карманов», в конце концов, предостаточно, найду себе другой дом.
– Я ценю твою жертву, Ольжех, – кисло поморщился Фортуна, – но ты преувеличиваешь опасность.
– Вы же сами считали, старый вы... В первый раз идеальное взаимостояние наблюдалось за полгода до перигея. В двадцатый день второго месяца весны. Вы помните? И снова – через полгода. Если даже мы и не знаем точно, когда родился первый из братьев, то уж насчет второго известно все вплоть до часа рождения. Двадцатое апреля года сто семнадцатого от Дня Гнева.
– И снова рыцарь первый, – не услышав собеседника, пробормотал профессор. – Ты засек время, Ольжех?
– Что?
– Время между пробуждением первого и второго?
– Когда я уходил, колдун еще не...
– И когда ты поумнеешь? Прекращай болтать и отправляйся домой, может быть, еще успеешь. Мне нужно знать точное время, ясно? Да, и по поводу влияния Братьев на космогонию... чушь, чушь и еще раз чушь! Не они, Ольжех – на них. Через них, если тебе угодно. И я уже объяснял тебе, что не использовать такие силы есть глупость непростительная. Куда большая, чем использовать их неосторожно. Все. Ступай.
* * *
Вымывшись, обсохнув и переодевшись, Артур вернулся в пещеру. Постоял над усыпальницей брата. Тот уже не лежал в чинной позе покойника. Он перевернулся на бок и сладко спал. Крепко спал, улыбаясь чему-то.
– Лентяй, – укоризненно вздохнул Артур. Сдвинул прозрачную крышку, чтобы братик, в случае необходимости, мог выбраться из своего гроба. А потом достал из стенной ниши седельные сумки и тяжелый двуручный топор в чехле из тонкой кожи.
Вытащив все это добро на солнечный свет, рыцарь бросил сумки на траву, затем расчехлил топор и придирчиво осмотрел сверкающее лезвие. Хмыкнул удивленно:
– Порядок.
Вновь надел на оружие чехол... и вскочил на ноги, прислушиваясь.
В небе кто-то голосил.
Артур отступил к дверям, перекинул топор из руки в руку, машинально оглаживая пальцами топорище.
А из безоблачной, высокой сини вывалилась с громким, протяжным воплем черная фигурка. Человек падал вниз, раскинув ноги, нелепо выставив вперед зажатый в руках клинок. И вопил, вопил, вопил.
Бросив топор, Артур перехватил крикуна в воздухе, перекатился с ним по траве, смягчая падение.
– Убьешься, придурок. – Он выдернул из рук заткнувшегося человечка тонкий кинжал. – Кто ж так летает?
– А... а как? -задохнувшись, спросил летун.
– Низко. Не спеша. И уж не с такой ковырялкой наизготовку. А если б ты на него напоролся?
– Я думал, вдруг враги.
Артур покачал головой, не глядя, бросил кинжал за спину и, потеряв к гостю всякий интерес, вернулся к своим вещам.
Гость же, напротив, с искренним восторгом проследил, как его оружие, сверкнув, описало в воздухе дугу и до середины лезвия вонзилось