Ярослава устало вздохнула.

– О чем бы мы с тобой в последнее время не разговаривали, все упирается в одно и то же, – недовольно сказала Яся.

– Во что же? – сурово сказал военный.

– В недоверие и ревность, – ответила Ярослава.

– Ты ошибаешься, – только и ответил мужчина.

Ярослава разозлилась.

– Ну, раз ошибаюсь, то и обсуждать нечего. В пятницу пойду встречусь с ребятами из подборки, – заявила девушка.

– Нет, – отрезал военный.

– Мне не нужно твое разрешение, – возмутилась Ярослава.

– Я сказал, нет, – на повышенных тонах повторил Герард.

Ярослава отвернулась и замолчала. Продолжать спор было глупо и бессмысленно. Этот диалог был последней каплей. Девушка решила пойти независимо от мнения Герарда.

Весь вечер пара не разговаривала. Яся дулась и не желала идти на контакт. Молодые люди легли спать, не помирившись. Ночью девушка проснулась от того, что Герарда нет рядом. Она встала и вышла из спальни. В кабинете военного горел свет. В щели под дверью плавали тени. Было слышно, что мужчина ходит по комнате. Яся решила, что у него срочные дела по работе, и не стала беспокоить мужчину.

На следующий день Герард снова среди ночи не спал. Ярославе это показалось странным. Девушка вошла в кабинет и спросила:

– Почему ты не спишь?

Герард поднял на нее тревожный взгляд и сел за рабочий стол.

– Много работы, – соврал он.

Ярослава продолжать расспросы не стала и ушла спать. Несколько дней ночные бдения не повторялись. Всю ночь Герард спал рядом и не отлучался. Но ночью перед пятницей девушка сама не могла уснуть. Ее тревожила напряженная обстановка в доме и предстоящий протест в виде самовольной отлучки в Шторм. Ярослава боялась реакции Герарда, но была настроена решительно. Девушка с трудом заснула и спала очень чутко. Вдруг она почувствовала, что мужчина проснулся и сел на край кровати. Девушка обернулась и посмотрела на него. Герард закрыл лицо ладонями и не двигался.

– С тобой все в порядке? – спросила Яся.

Некоторое время военный молчал, потом убрал руки с лица и ответил.

– Нет.

Ярослава села рядом с ним и погладила по руке.

– Мне снятся кошмары, – после долгого молчания признался Герард.

– Какие? – сочувственно спросила девушка.

– Один и тот же. Я прихожу домой с работы, а тебя нет. Начинаю искать, а дом пуст, словно тебя в нем никогда и не было. Звоню Терезе, начинаю расспрашивать, а она не понимает, о ком я говорю. Я понимаю, что выдумал тебя и просыпаюсь от… от боли, – тихо проговорил мужчина.

– Ты не выдумал меня, я здесь, с тобой, – мягко проговорила Ярослава и поцеловала Герарда в щеку, – А вот то, что тебе в страшных снах снится Тереза, тревожный признак, – шутливо добавила она.

Герард повернулся к Ясе и взял ее лицо в свои ладони.

– Понимаю, что невыносим, но ничего не могу с собой поделать. Если он появится или попытается забрать тебя, за себя не ручаюсь. Я не люблю тебя, я тобой одержим. Моя ревность граничит с ненавистью к нему.

Слова Герарда напугали Ярославу, девушка кивнула и пошла на кухню. Через несколько минут она вернулась с кружкой горячего чая.

– Попей горячего, мне всегда помогает успокоиться.

Военный с благодарностью принял чашку и отпил.

Ночные откровения изменили планы Ярославы на пятницу. Она написала Тихоне, что не сможет пойти вечером в Шторм.

С этого дня девушка не делала попыток вырваться на свободу. Герард отвозил ее на работу, а вечером заходил за ней прямо в кабинет. На тренировки и обратно девушка тоже ездила в сопровождении. Телефонные разговоры и переписка тоже были под бдительным контролем Герарда. Любая девушка давно бы вышла из себя, но нелюдимая Ярослава не особо нуждалась в обществе других людей и была малообщительна, что помогало выдерживать все ограничения. Чрезмерная бдительность Герарда отразилась и на жизни собаки. Теперь Стенли не позволялось весь день разгуливать по Милитари и ошиваться в Шторме. Военный запирал пса на весь день в доме. Вечером, поужинав и отдохнув, Герард и Ярослава отправлялись на совместный выгул собаки. Эти прогулки нравились девушке, а уж о Стенли и говорить нечего. Просидев большую часть дня в четырех стенах, пес носился вокруг хозяев как угорелый, не в силах исчерпать поток накопившейся энергии. Постепенно все привыкли к новому образу жизни и не спорили с главой семьи.

В один из воскресных дней в дверь дома Герарда и Яси позвонили. Это был небывалый случай, поскольку гостей Герард никогда не принимал.

– Я открою, – крикнул намеревавшейся открыть Ярославе Герард.

Девушка подождала мужчину. Тот распахнул дверь и застыл. Ярослава вынырнула из-за спины хозяина дома и тоже замерла.

– Я мерзну, – недовольно проговорила стоящая на пороге Тринидат.

– Ой, прости, проходи конечно, – спохватилась Ярослава.

Герард настороженно отступил.

Из глубины дома, заслышав звук любимого голоса, цокая когтями, уже мчался пушистый ликвидатор.

– Мой красавчик, – промурлыкала Трини и расплылась в улыбке.

Пес вертелся, подпрыгивал и почти повизгивал от радости.

– Он даже меня так не встречает, – обиженно сказала Ярослава.

– Это потому, что вы его обижаете, – укорила испанка, – Дома сутками коптите, свободы лишили.

Стенли лизал Тринидат руки, щеки и даже колени. Такого щенячьего восторга Яся не видела давно.

– Я заждалась тебя, мой сладкий, в своей забегаловке. Решила, раз ты под домашним арестом и ко мне не приходишь, я к тебе приду, – просюсюкала гостья.

Герард закатил глаза и ушел на второй этаж. Трини проводила его недовольным взглядом, потом разделась и понесла свою сумку на кухню. Открыв холодильник, испанка по хозяйски начала выгружать содержимое на полки и инструктировать Ярославу.

– Это свежий бекон, еще вчера хрюкал, только не увлекайся, свинина все-таки. В этом лоточке свежая говяжья вырезка…

Стенли нетерпиливо тыкал мордой в бок гостье и поскуливал. Вид у него был такой, словно в этом доме его угнетают и морят голодом не меньше недели. Казалось, еще мгновение и пес упадет в голодный обморок. Он даже начал театрально прихрамывать и клонить голову на бок.

– Что они сделали с тобой, мой пупсик, – простонала Трини и обняла умирающего.

Тот без зазрения совести продолжал притворяться.

– Совести у тебя нет. Даже не представляла, что ты такой подхалим, – возмутилась Яся.

– Ничего не подхалим, – потрепав за щеку пушистого актера, промурлыкала Тринидат, – Просто ласку любит.

– Или бекон, – поправила Ярослава.

Тринидат укоризненно взглянула на подругу и, достав из сумки три маленькие консервные баночки, дала ей в руки.

– Что это? – спросила Яся.

Не успела Тринидат ответить, как Стенли, увидев подарок, поднял лай.

– Стенли, фу, – скомандовала хозяйка, – Чего он разлаялся?

Девушка начала разглядывать баночки. Этикетка на английском языке гласила: «Паштет из мяса молодого Страуса».

– Это его любимый. Обещай, что будешь давать по одной баночке в день. Он стоит в отделе Маркета, – строго проговорила гостья.

– С ума сойти, а ты, оказывается, гурман, – посмотрев на пса, шутливо сказала Яся.

Когда гостья закончила набивать собачьими яствами холодильник, девушки направились в гостиную.

Стенли выражал заботливой Тринидат свою глубочайшую собачью благодарность,