– Я предпочла бы продолжить путь в своем простом платьице. Без вас.
Ответом стал пренебрежительный смех. Ни слова не говоря, Лодовико подхватил беглянку на руки, усаживая в седло своего скакуна и легко вспрыгивая сам.
И никто из участников сцены так и не заметил, насколько напуганы они оба. Она – потому что не ожидала увидеть живым того, чей облик преследовал ее в страшных девичьих снах. Он… А он был напуган не меньше, ибо тщательно и умело, но так неохотно выдавал себя за того, другого, лежавшего сейчас обезображенным в холодной могиле.
И если бы наш синеглазый подменыш, в общем и целом неплохо справившийся с ролью, имел хотя бы какой-то опыт в организации нападений и похищений хорошеньких девиц, кроме театральных постановок, он бы заметил странную вещь, когда выбивал дверцу. Та была закрыта не изнутри, а снаружи. Девушка не просто пряталась в возке.
Ее заперли.
Усиливался мороз. Клонилось к закату кроваво-алое солнце. Удалялись от финальной точки погони всадники в подбитых волчьим мехом плащах. Все только начиналось – и для белокурой девушки, тихонько плачущей под прикрытием мехового капюшона, и для подменыша, который скрипнул зубами и в который раз мысленно проклял себя за то, что ввязался в эту историю.
Глава 1
Лучшая труппа королевства
Сумара!.. Кто не мечтал стать ее подданным? Властная, самодостаточная, такая огромная – не в пример соседним королевствам. И южный Гала́нт, насквозь пропахший морем, вином, чесноком и рыбацким по́том, и восточная змеино-лицемерная Шилса, торгующая девами для утех, благовониями и ядами, и многие другие королевства, княжества, республики и республички – они так малы и зависимы при всей своей кажущейся свободе! Ибо достаточно нескольких взмахов кисти по холсту или пера по бумаге – и вот уже прибрежные воды Галанта взбунтовались, пожирая побережье подобно неуправляемым монстрам, Шилса задушена жарой и истерзана кровососущими насекомыми, а в какой-нибудь крохотной республике одним дождем обошлись для смены власти. Осталось понять, кто машет кистью…
Известно кто! Кто-то из рыцарей Храмов, после заседания Совета, расписывающего все перспективы управления погодой и силами природы, от живых до неодушевленных. Нет в королевстве Сумара короля, уже два века как нет, а правит ее необъятными землями Совет Трех Храмов, поклоняющихся разным божествам. Первый Храм почитает Пана, чья длань простерта над каждым существом, от едва заметной глазу букашки до левиафана океанских глубин. Второй Храм служит богине Терре, во власти которой воды, почва, камни и раскаленная сердцевина земной тверди. Третий же Храм поклоняется непостоянному Эолу, покровителю погоды и климата в целом. Таким образом, все живое и неживое повинуется действиям рыцарей-магов, да так, что не бывает в Сумаре страшных недородов, частых нападений вредителей на посевы, а хищников на стада. Каждая тварь под небом и под водой знает свое место, а природные катастрофы обойдут гигантские просторы королевства стороной. Вот так. И возьмут рыцари-маги за это благоденствие звонкой монетой, только плати вовремя.
Народ же сумарийский, как известно, вовсе не задним умом крепок, а на язык меток, он-то и дал рыцарям-храмовникам соответствующие прозвища.
Первый Храм – «зверопасы». Второй – вроде как «землегрызы» неплохо прижилось. Третий – «дождеплюи», а что, тоже словцо звонкое! Все любя, все любя! Только вот в присутствии рыцарей кидаться словечками нежелательно, за такое и язык отрезать могут. Рыцари шуток-то не разумеют – зря, что ли, отступились они от остальных божеств, распоряжающихся чувствами самыми разными, от любви до ненависти, – да и чувством юмора заодно. Нет, господа храмовники сами от чувств не отказались, это им не по силам, они такие же смертные и слабые люди, как и все прочие. Но в брак вступают и обзаводятся потомством далеко не все из них, а многие стараются себя сдерживать и ограничивать, ибо сильные эмоции и душевные порывы мешают совершенствовать чистое искусство, идущее рука об руку с магией.
Живопись – вот то самое искусство.
Да не какой-нибудь лубок с ярмарки, и не портреты на стенах богатых замков, и даже не роспись сводов Главной сумарийской капеллы, поражающая гостей королевства настолько, что среди них известны случаи потери сознания от непостижимого восторга. Нет. Тот, кто творит высшую магию, обязан владеть особой техникой живописи под названием «сфумато», стирающей границы между реальностью и грезами, обволакивающей дымкой контуры предметов так, что их можно вынести за пределы холста – или поместить туда. Да что там холста! Простой набросок, сделанный на обрывке пергамента обломком грифельного мелка, может стать проводником к чуду, если к нему приложил руку высокородный рыцарь-маг или тот, кто прошел полный цикл обучения мастерству при одном из Храмов. А что? Земля Сумары на таланты богата, и в школах, открытых храмовниками для пополнения рядов подмастерьев и мастеров, можно видеть детей незнатных горожан, ремесленников, торговцев и пахарей, а то и вовсе подкидышей из сиротских приютов.
Постижение мастерства не обходится без соблюдения важнейших правил. Первое – на обучение никогда не возьмут иностранца, ибо секрет магии живописи должен остаться государственной тайной и монополией Сумары. Это же статья дохода! Второе – на ведущей руке каждого, кто овладеет искусством сфумато, ставится невидимая глазу магическая метка одного из Храмов – как подпись под контрактом. Печать Леонардо, так ее называют. Связь Печати и каждой работы мастера нерушима, по ней всегда можно найти автора, и если тот наделает бед (например, употребит магию для колдовства во вред ближнему или отправится самовольно управлять погодой куда-нибудь в солнечный Галант), не сносить ему головы. Впрочем, голову-то не тронут, но лишат незадачливого живописца самого ценного – глаз и рук, и будет он просить милостыню до конца дней своих, оставшись никчемным калекой. Третье – если ученик не прошел всех ступеней посвящения, а среди них есть и тайные, особые для каждого из Храмов, – то нет у него права ни на Печать, ни на деятельность в качестве мага, тут не на что рассчитывать. Пусть идет в обычные художники, чьим уделом, в зависимости от таланта, могут быть и грошовые лубки, и портреты за сотни гольдано, и роспись сводов Капеллы вкупе с реставрацией, ибо ведется и то и другое уже две сотни лет. И маляры нужны, кстати, тоже.
Плоды применения сфумато можно узреть в самых разных сферах бытия и порой там, где особо никто не ждет. А если дождется да увидит, то будет знать следующее: тот, кто может позволить себе сфумато, – зажиточен и успешен, ибо стоит эта магия дорого. А еще у него фантазия хоть куда, ибо порой область применения сфумато никакого отношения к деятельности Храмов не имеет.
Так думают и жители города Фьоридо, традиционно становящегося столицей Сумары на осенне-зимний период, валом валя на очередное представление странствующего театра, запоздало завершающего осенний сезон гастролей в самом начале первого зимнего месяца – по просьбам главы Магистрата, не желающего