- Вернешься в часов десять, примешь расслабляющую ванну и ляжешь спать. В полпятого я тебя разбужу. Пять часов для сна тебе будет вполне достаточно.
- А почему в десять? Эта фигня так долго идет?!
- Ммм… понятия не имею, но вроде как да. Брошюра и билеты в машине, я не вникала. Давай на выход, надо еще по-быстрому сделать макияж и прическу.
***
Что-то я сомневаюсь, что леди надевают вот такие платья при посещении оперы. И вроде бы длина ниже колена, как бы все прикрыто, но платьишко-то в облипку и грудь… слишком выделяется. Разве в такие места надевают такие красивые вещи?
- Ложбинка у леди должна быть прикрыта, - тихо проговариваю я, поправляя распущенные, чуть зафиксированные лаком волосы.
- Что ты там бормочешь?
- Да вот не понимаю, зачем мне притворяться любительницей оперы? Ведь вкусы у людей меняются, можно сделать вид, что она мне резко разонравилась. Давай так? - смотрю на отражение Марты в зеркале, пытаясь найти там хоть чуточку сочувствия, но нет, понимаю, что все равно придется идти.
- Нет, София. Вся жизнь – это сплошное притворство, - уверенно бросает Марта, поправляя на мне бретели платья. - Прочувствуешь это уже завтра, когда увидишь, какие убогие купальники тебе придется надевать на съемку. И посмотри на все это с другой стороны, это просто лишний повод выйти в свет.
- Ну да, внимание к персоне.
- Именно.
- Кстати, не знаю почему ты на меня ругаешься, но я выучила несколько местных слов.
- Да неужели? - скептически интересуется Марта, поставив передо мной туфли умопомрачительной красоты. Правда, каблук великоват, хотелось бы немного от них отдохнуть. - Мерси не в счет.
- А я и не говорю мерси. Я другие слова знаю, например, ибу.
- Ибу? - брезгливо произносит Марта, кривя губы в усмешке.
- Ага. Это сова.
- Это все?
- Нет. Еще жумапель.
- Жумапель ибу?
- Нет, конечно, - смеюсь в голос, чуть похрюкивая, на что Марта качает головой. - Жумапель София, а жутем Сережу.
- Мда… твои ровесницы на досуге с нужными дядями дружбу водят, а ты жутемкаешь Сережу. Ну-ну. Поучилась бы у них.
- А зачем мне другие дяди, если у меня есть Сережа? - вполне серьезно интересуюсь я, надевая туфли. - Вот закончится через три месяца контракт, я вернусь в Россию и, возможно, все же зажутемкаюсь.
- Другие дяди тебе нужны, потому что ты на фиг не сдалась своему Сереже. Точнее, не своему. И мне до сих пор непонятно, как до тебя это не доходит. Отговорка «тебе надо подрасти», это всего лишь отговорка. Совершеннолетних девушек не отправляют подрасти, пойми ты уже. Прекрати витать в облаках и пока ты в самом прекрасном возрасте, нужно пользоваться этими благами. Я тебе могу накатать список достойных мужчин и помимо не твоего Сережи.
- Я знаю, что ты сейчас делаешь.
- Ты о чем?
- Специально наговариваешь на Сережу, просто для того, чтобы я продлила контракт. Вот и все.
- Мда… мозгов не дали, так хоть красота есть. Так, все, выпрями спину, бестолочь.
- Не называй меня так.
- А ты не тупи на ровном месте, тогда и называть так не буду. На выход, София. Мы и так опаздываем.
- А там поспать можно?
- На съемках?
- На опере. Или в опере. Как правильно?
- Да какая разница. Ну а что касается поспать… если хочешь, чтобы тебя там кто-нибудь снял на камеру спящей, то да. Черный пиар – тоже пиар. А вообще нормальная такая надпись «София Алмазова заснула на любимой опере». Можешь спать, разрешаю.
- Ой, все.
- Вот именно, что все. Опаздывать – дурной тон. Внизу нас уже ждет машина.
- Нас? - с надеждой интересуюсь я. - Ты тоже со мной пойдешь?
- Что я дура что ли на оперу ходить по доброй воле? Я тебя проинструктирую и прослежу, чтобы ты не заснула в машине и не оправдала свое имя. Дам пинка под твою аппетитную задницу и поеду по своим делам. Давай, давай, София, живее, дорогая моя.
***
Смотреть на лицо разгневанной Марты – страшно. Ее реально перекосило, стоило нам конкретно застрять в пробке. А мне хорошо. Вот реально хорошо, потому что понимаю, что мы не успеем. Только не улыбаться. Не улыбаться!
- Выходи, - неожиданно произносит она.
- В смысле?
- Тут пешком дойти пять минут. Живо, София. Если поторопишься, войдешь в оперную обитель или как она там зовется как раз к началу.
- На мне двенадцатисантиметровые каблуки! Я не пойду.
- Не пойдешь, и все внимание будет приковано к твоей любимице.
- Она тоже там?!
- Конечно.
- Блин, - чуть ли не сплевываю от злости, но из машины выхожу немедля, громко хлопая от злости дверью.
Вот уж правду говорят – злость подстегивает. Пешком, а по факту бегом, я действительно добралась быстро, правда, натерев при этом ногу. К моему сожалению, оно самое, судя по звукам, уже началось. Уверенное лицо и не менее уверенная походка на чуть кровавых ногах и вуаля – я в… а фиг знает где я. Зал огромный и что самое ужасное мне надо идти к первым рядам. Жесть! Даже не знаю, что хуже, что на меня обращают внимание от того, что слышен стук каблуков или то, что тетка на сцене завывает так, что у меня уши вянут. Поспать тут получится, да прям. Хоть бы не оглохнуть. Не знаю, как так получилось, на каблуках я как рыба в воде, но то ли высматривание конкурентки, то ли злой рок, но я споткнулась. Или подвернула ногу. Я сама толком не поняла, как поклонилась полу. Точнее почти поклонилась. Спасибо какому-то умельцу, сидящему возле прохода, вовремя подставившему мне руку.
- Мерси, - как можно тише произношу я, выпрямляясь во весь рост.
- Пожалуйста, - громче, чем надо в такой ситуации, произносит мужчина, протягивая мне брошюру. - У тебя упало, - и вот тут ступор, во-первых, от того, что мужчина говорит по-русски и понял, что я тоже русская, во-вторых, что он мне тыкает. В нашей стране не принято тыкать незнакомым людям.
- Спасибо, - киваю как болванчик, всматриваясь в брошюру.
- Твое место рядом.
- В смысле?
- Место, указанное в билете – здесь, - указывает глазами на свободное сиденье справа от себя.
- Ааа... Спасибо.
Протискиваюсь мимо мужчины на свое сиденье, мысленно радуясь, что при таком освещении не видно моих горящих щек. Позорище. Хуже всего, что только присев на место, до меня дошло, что нет тут никакой