- Меня всегда раздражали самоуверенные люди.
- Меня тоже.
- Очень смешно.
- Пока – нет. Но когда-нибудь обязательно посмеемся вместе. Ты весь наш разговор с твоим отцом слышала? Или только концовку?
- На весь разговор не успела, только на концовочку. Варя помешала.
- Молодец Варя, надо ей премию выписать. Ладно, можешь побеситься месяца два, это максимум. В сентябре ты точно отсюда переезжаешь. Не только из этого дома, но и из этого города. Так будет лучше, Соня. Пусть не сразу, но ты это поймешь, а со временем и оценишь.
- Бегу и падаю.
- Падать не надо. У тебя и так хватает синяков.
- А тебя совсем не смущает тот факт, что я тебя ненавижу?
- А почему он меня должен смущать? - невозмутимо бросает Глеб. – Вот, если бы я тебя ненавидел, это, возможно, было бы проблемой. А так… ненавидь. Это, кстати, одно из самых сильных чувств. Равнодушие куда страшнее. Оно убивает. Тебе ли не знать.
- Замолчи. И убери руки, я хочу спать.
- Конечно, всем уже давно пора спать, - как ни странно, сразу же убирает руки с моего кресла.
Я не думаю о том, что в наглую оставила еду на столе. Сейчас мне все равно. В голове очередной рой мыслей. И противное чувство на душе. Сколько бы раз он ни был прав, я не уеду из этого города. Да и вообще. Бред какой-то!
Закрыть дверь в спальню, пусть и не на замок, я тупо не успела. Зашедший за мной Бестужев просто не дал мне этого сделать.
- Ты совсем обалдел? Выйди из моей спальни!
- Не буянь, разбудишь еще кого-нибудь, - наклоняется ко мне и в считанные секунды приподнимает меня с кресла. - Я всего лишь положу тебя на кровать. А не то, о чем ты подумала.
Я не успела даже возмутиться, так как очень быстро оказалась на кровати.
- Не делай так больше, - зло цежу я.
- Ты врушка, Соня. Нет на тебе никакого памперса, я прощупал попу.
- Пошел вон отсюда!
- Уже.
Закрываю глаза, мысленно пытаясь успокоиться. От бессилия в очередной раз хочется плакать. Очень хочется. Ровно до тех пор, пока я снова не слышу звук открываемой двери. Убью! Резко открываю глаза и тут же взгляд падает на Бестужева с бутылкой воды.
- Пить наверняка захочется после всего выпитого и съеденного, ставит бутылку на столик. - Спокойной ночи, Соня, - наклоняется ко мне и едва ощутимо целует в уголок рта. Что это еще такое?!
Задать вопрос вслух я не успеваю, просто потому что Глеб очень быстро идет к выходу. И только лишь у самой двери оборачивается, и, чуть улыбаясь, произносит:
- Ты же не хочешь спать, - не спрашивает, скорее утверждает. – Хочешь я тебе дам послушать оперу? Ты ведь от нее отлично засыпаешь.
- Нет…не хочу.
- Тогда спокойной ночи, - произносит Бестужев, все так же улыбаясь.
- Спокойной, - тихо произношу в ответ, закрывая глаза.
И в голове у меня сейчас, как ни странно, ни ненависть, ни прокручивание разговора в кабинете, ни происшествие на кухне. Ничего из этого. А та самая опера…
Глава 6
Два года назад
За что? Кажется, это единственный вопрос, который крутится в моей голове во время обрызгивания меня холодной водой. Ну ведь какой же надо быть нахалкой, чтобы так делать?
- София! А ну просыпайся, - вода закончилась и в ход пошло дерганье за плечо. - Если сейчас же не встанешь, я разорву с тобой контракт и возьму к себе Левину!
Знает на что давить. Не разорвет она со мной никакой контракт, равно как и не возьмет к себе упомянутую особу. Я приношу ей немалые деньги, так что глупо меня этим пугать. Но то, что произнесенная фамилия меня всегда бодрит – это факт. Жизнь – странная штука. Единственная реальная конкурентка за бугром и тоже русская. А конкуренция ох как подстегивает. Поэтому надо вставать. Надо. А хотя, куда мне надо вставать, если съемки только завтра утром? Или уже утро и я проспала?!
Резко распахиваю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на Марте. Моя надзирательница явно не в духе. Так не в духе, что на обколотом ботоксом лбу, появились морщины. О Господи, неужели я забыла навести будильник? Перевожу взгляд на часы – шестнадцать тридцать. Выдохнула с невероятным облегчением.
- Давай вставай, у нас на все пятнадцать, максимум двадцать минут.
- Я воль, мой фюрер, - негромко произношу я, при этом зевая и едва прикрывая затекшей ладонью рот.
- Ты бы лучше выучила ради приличия несколько фраз на том языке, на котором разговаривают вокруг. Уж за год – это явно не трудно сделать. Давай, София, - подгоняет меня, как только я встаю с дивана.
И весь путь до ванной тычет мне пальцами в поясницу. Следит за тем, как я умываюсь, как самая настоящая надзирательница. Хотя по факту Марта вовсе не злая.
- А напомни, куда я спешу?
- В оперу, - кидает мне в руки платье. - Сегодня там суперпопулярная ерунда, слет всех любителей оной самой.
- Ммм… то есть я оперофилка? Как давно?
- Ну уж год как точно, судя по имеющейся у СМИ информации, - спокойно произносит Марта, помогая натянуть на меня платье. - Ты же у нас леди. Мы вроде как обсуждали это ни один раз. Любительница живописи, архитектуры и всего прочего. Спину выпрями.
- Судя по всему, обсуждали мы это, когда я спала. Я не просила мне делать образ леди. Что это за бред вообще? Двадцать первый век на дворе. Почему я должна притворяться тем, кем я не являюсь? Одно дело важные вечера – это выход в свет, так надо. Но опера – это не модно. Надо быть ближе к людям, а не ходить… куда не надо. Кто туда вообще ходит?
- Вероятнее всего, любители оперы и те, кто притворяются, что им это нравится. Ты вторая категория.
- Так не пойдет. Я спала всего два часа после двадцатичасовых съемок. Завтра в шесть утра новые.