На решение убрать часть парусов повлияло много факторов как естественных, так и психологических. Ни один капитан не хотел бы показаться излишне робким, но и понапрасну рисковать в самом начале пути, который мог продлиться до трех лет, тоже не стоило. В какой-то момент погода так разбушевалась, что Поллард решил убрать все паруса с бизани, но оставить основные – те, которые обычно спускали первыми, если погода сильно портилась. Возможно, Поллард хотел посмотреть, как в таких жестких условиях поведет себя «Эссекс». Они продолжали свой путь, не меняя курса.
Если верить Чейзу, они видели ее приближение: большая черная туча мчалась на них с юго-запада. Вне всякого сомнения, пришла пора убрать паруса. Но они вновь помедлили, понадеявшись, что туча не причинит особого вреда. Что они смогут справиться со штормом. Как позже признал Чейз, «неверно рассчитали его размер и силу».
Даже если Поллард промедлил всего секунду и не сразу приказал убрать паруса ввиду приближающегося шквала, он проигнорировал старую морскую мудрость. Офицеры британского флота говорят: «Осторожность при встрече со штормом помогает избежать неприятностей». Всем известно: чем чернее штормовые тучи, чем резче ветер, чем сильнее гром и ближе молнии, тем больше опасность. Поллард начал отдавать приказы, лишь когда молнии засверкали совсем близко, а гром загремел прямо над головой. Но было уже слишком поздно. Перед лицом надвигающегося шквала у них было всего два выхода: направить судно прямо на ветер, ослабив нагрузку на паруса, расположив их с наветренной стороны, или развернуться на сто восемьдесят градусов и позволить шторму увлечь корабль дальше.
Это частично сняло бы нагрузку на паруса в передней части судна – они оказались бы под защитой остального парусного снаряжения. Капитаны торговых судов, чьи экипажи были часто недоукомплектованы, предпочитали идти навстречу ветру отчасти потому, что так обычно и маневрируют при порывистом шквале. Тем не менее большая часть капитанов уходила от ветра. Для этого требовалось предугадывать порывы, а экипаж должен был вовремя убирать верхние и косые паруса. Попытавшись уйти от ветра в последние несколько секунд перед шквалом, Поллард продемонстрировал «то ли плохое понимание погоды, то ли отсутствие осторожности».
Когда шквал приблизился, рулевой получил приказ разворачиваться по ветру. К сожалению, кораблю таких размеров требовалось больше времени на маневр. Когда первый порыв обрушился на судно, оно едва начало разворот, и удар пришелся в борт – худшее из всего, что могло случиться.
Один только звук поверг «зеленоруких» в ужас. Ветер, завывающий в снастях, а потом сумасшедшее хлопанье парусов, скрип мачт и всего каркаса. Под порывами ветра «Эссекс» начал опрокидываться. Сначала медленно, преодолевая сопротивление тяжелого киля и многотонных запасов, спрятанных в трюмах, но постепенно уступая беспощадному давлению воздуха.
Когда корабль опрокидывается на сорок пять градусов или даже больше, его можно сравнить с толстяком на коротком конце качелей. Сколько бы ни весил этот толстяк, если другой конец качелей будет достаточно длинным, он, как только коснется земли, станет рычагом, который подбросит толстяка в воздух. Для «Эссекса» рычагом стали мачты и наполненные ветром паруса. Он накренился так, что уже не мог выправиться, концы рей окунулись в воду. «Эссекс» опрокинулся почти на девяносто градусов, завалившись на борт.
Те, кто был на палубе, вцепились кто во что мог, чтоб не провалиться в погрузившиеся под воду шпигаты. Те, кто оставался на нижних палубах, пытались укрыться от падающих отовсюду вещей. Корабельный кок старался выбраться из камбуза, хлипкие деревянные стены которого грозили треснуть под ударами опрокинувшейся плиты и посыпавшейся посуды. Два вельбота, закрепленные по левому борту «Эссекса», ушли под воду, придавленные весом опрокинувшегося судна.
Если верить Чейзу, «весь экипаж корабля в считаные секунды был охвачен паникой». И все же, несмотря на весь хаос, на верхней палубе «Эссекса» воцарилось спокойствие. Когда корабль переворачивается, корпус защищает его от ветра и дождя. И, несмотря на то что судно опрокинулось, экипаж был укрыт от урагана. Поллард воспользовался этим, чтобы успокоить экипаж. «Капитан был спокоен и хладнокровен, – вспоминал Никерсон, – вскоре все пришли в себя». Был дан приказ отпустить фалы, освободив паруса, но «судно лежало на боку, и все получалось не так, как должно было быть».
Если бы шторм продолжал заваливать корабль набок, «Эссекс» пошел бы на дно, как только вода хлынула бы внутрь через люки. Чем дольше он оставался в таком положении, тем выше был шанс, что груз в его трюмах покатится дальше, окончательно смещая центр тяжести, и тогда уже корабль ничто не спасет. Волны и так уже почти смыли с палубы камбуз. Как последнее средство, можно было попробовать обрубить мачты.
Лил дождь, сверкали молнии, время тянулось, как патока, пока люди пытались двигаться, цепляясь за поручни. Но, прежде чем в дело пошли топоры, корабль вдруг вернулся к жизни. Люди нутром, сквозь подошвы и ладони почувствовали, как ослабла ужасная сила ветра. Они ждали следующего порыва, который вновь опрокинул бы судно. Но нет… вес корабля все тянул его вверх, поднимая три мачты, пока реи полностью не вынырнули из воды. Как только мачты поднялись вертикально, поток воды залил палубу и ушел через шпигаты обратно. Содрогнувшись, «Эссекс» выпрямился, снова став кораблем.
Теперь, когда корпус судна больше не закрывал их от ветра, капитан и его помощники быстро поняли, что шквал миновал. Но ветер все еще оставался очень сильным. Теперь судно было развернуто носом к ветру, паруса вдувало в мачты. Вся оснастка жутко скрипела всякий раз, как корабль поднимался на немного успокоившиеся под дождем волны. Палуба качнулась так, что «зеленорукие» едва устояли на ногах. Теперь корабль не опрокидывался набок. Теперь он заваливался назад. Вода вскипала под кватердеком, когда в волны врезался плоский транец. Вельбот, закрепленный в кормовой части, судорожно бился о доски.
Это движение кормой вперед было опасно. Паруса облепили мачты, свернуть их было практически невозможно. Ветер с невероятной силой давил на рангоуты и оснастку. И поскольку такелаж не был предназначен для подобных нагрузок, все три мачты могли рухнуть одна на другую, словно фишки домино. Вода, бушующая у кормы, грозила проломить окна и затопить каюту капитана. Длинный и узкий руль поворота, бесполезный, когда вода давила на него снизу, также мог сломаться.
Но в конце концов «Эссекс» развернуло по ветру, паруса наполнились, и корабль снова помчался вперед. Теперь экипаж мог сделать то, что следовало сделать еще до шторма, – убрать лишние паруса. Пока матросы боролись с тяжелыми полотнищами, ветер сменился