— Один поляк. А точнее, герцог, решил, что только он имеет право продавать императору сельхозпродукцию. И так уж вышло, что наш род вытеснил его с рынка. Вот он и пытается меня достать.
— Чего? С какого хрена он решил что весь рынок принадлежит ему⁈ Я так долго страдал в теплице ради Фьёрентины, что с уверенностью могу сказать, мы тоже имеем право торговать где и когда захотим! А если этот ублюдок пришлет ещё бойцов, то не беда, морозилка у меня большая, — Тихонович ухмыльнулся, оскалив зубы.
— Да, я тоже считаю, что он со своей завистью может идти лесом. Продолжай крошить черепа. Если потребуется помощь, звони. Антип пришлёт войска в течении пары минут.
— Думаешь, наших сил хватит, чтобы противостоять главе соседнего государства? — с вызовом спросил дядя.
— Я думаю, что он ещё не выжил из ума, чтобы направлять свои войска в империю. А если он на это решится, то Кречет сожжет Польшу до основания.
— Резонно, — согласился Тихонович. — Поможешь трупы закинуть в морозилку?
— Швыряй их в Дубровку, нечего им тут гнить.
— И то верно.
Я открыл портал и Тихонович начал перебрасывать семёрку в бескрайние луга. Я же сходил за угол и обнаружил там ещё пятнадцать тел, а также стены и пол, забрызганные кровью. Ого. Не слабо он тут разгулялся. Что примечательно, ни у кого из нападавших не было оружия. Видать, полагались только на магию, за что и поплатились.
Одного за другим мы закинули мертвецов в портал, дядя сменил одежду, умылся, и мы вернулись к гостям. Праздник уже набрал обороты, гости отплясывали, позабыв про манеры, горланили песни и пили. Очень много пили.
В толпе я нашел Вадима и попросил его создать портальный переход, ведущий в Дубровку. В случае, если нападут большие силы противника, мы мгновенно сможем перебросить сюда боевые крылья и всех перебить. Но всё же хочется найти мага, специализирующегося на големостроении. Эх… Только где ж такого найдёшь?
За размышлениями я даже и не заметил, как вечер перетёк в глубокую ночь, а потом и в утро. Рассветные лучи ворвались в открытые окна и настала пора расходиться по домам. Любава переела сладкого и её мутило, Гриша же, как курица-наседка, бегал вокруг своей ненаглядной и пытался ей помочь.
Юлия натёрла ноги от бесконечных плясок и при каждом шаге корчилась от боли. Пришлось взять её на руки.
— А кто это у нас такая маленькая девочка? Натёрла ножки? — начал я сюсюкать с Мышкиной, и тут же получил шлепок по груди.
Она улыбнулась и приняла правила игры.
— Дя. Ножки устали. Хотю домой, — Юля скорчила смешную рожицу и я не удержавшись захохотал.
— Всё, всё. Считай мы уже дома.
Когда гости разошлись, открыл портал в Дубровку. Я, Юля, Любава и Оболенский переместились на зелёные луга и как только я закрыл арку перехода, ко мне подбежал Антип и рапортовал:
— Виктор Игоревич! Мы умудрились заполнить ещё две бочки. Одна с помоями и мусором, а вторая с испражнениями!
Любава, Юля и Оболенский уставились на меня вопросительно.
— Не обращайте внимания. Маленькая шалость, которая, судя по всему, скоро перерастёт в традицию. Антип, открываем портал на свалку! Хотя нет, сперва сделаю пару приготовлений. — Сказал я, зловеще улыбнувшись.
* * *
— Ваше высочество. Мы взяли портальный переход под полный контроль. Как только Дубровский посмеет открыть портал, мы тут же ворвёмся в арку и всех перебьём, — сообщил капитан гвардии.
— Отлично, — ухмыльнулся герцог Фридрих Август Первый. — Как вообще он смог получить доступ к нашему переходу?
— Думаю, он отнял портальный камень у одного из офицеров и теперь…
— Я прекрасно знаю, что теперь. Топай к гвардейцам и следи, чтобы всё было сделано в лучшем виде. — Прорычал герцог,глядя в окно, за которым толпились сотни гвардейцев.
Капитан покинул замок и занял место рядом с подчинёнными. Герцог всю ночь не спал. Он пытался отмыться от г… от испражнений. Отмокал в ванной, тёрся мочалкой, да так, что почти сорвал с себя кожу. От недосыпа и злости он плохо соображал, и поэтому просто ждал нового визита Дубровского. А вот то, что Дубровский может заглянуть в гости лишь через неделю или месяц, в голову герцогу даже не пришло.
Но ему повезло. Полыхнула портальная арка и гвардейцы без раздумий ринулись в атаку. Вопль сотен глоток потихоньку затихал и вскоре совсем стих.
— Ха-ха. Чёртов молокосос! Умойся кровью, мать твою, — зловеще расхохотался герцог.
Портальная арка закрылась и двадцать минут ничего не происходило. Когда Фридрих решил, что гвардейцы заняты резнёй и ещё не скоро вернутся, портал снова открылся. Только на этот раз портальная арка была поистине огромна. Метров десять в диаметре не меньше.
Из арки вывалились горы мусора, поверх которых лежали голые гвардейцы, избитые до полусмерти. Герцог не мог поверить своим глазам. Какого чёрта происходит⁈ Это же элита его войск! А дальше стало уж совсем худо. Из портала показалась печально знакомая ему бочка и хлынул новый поток ароматной жижи. После чего из портала высунулась самодовольная морда юнца и прокричала:
— Спасибо за трофеи! Они нам пригодятся! — парень помахал рукой и тут же закрыл портал.
Фридрих Август Первый со злости ударил лбом по стеклу, разбил его. Осколок порезал кожу и по лицу герцога заструилась алая кровь.
— Сука! Где мой мобилет⁈ — взвизгнул герцог, перейдя на ультразвук.
Он выхватил мобилет из кармана и стал судорожно искать нужный номер. Ага, вот он! Подписан как «Кечин», видать, игра слов между «Кречет» и «Кретин». Герцог нажал вызов и стал ждать. Долгие гудки сменяли друг друга, но в конечном итоге Фридриху так никто и не ответил.
— Да вы вообще охренели⁈ Я вам что? Сопляк какой-то⁈ Уничтожу! — заголосил герцог и снова набрал номер Кречета, а потом ещё, и ещё, и ещё раз. Безуспешно.
Тогда герцог кликнул дворецкого и велел записывать:
— Я герцог Фридрих Август Первый со всей ответственностью заявляю, что граф Дубровский нанёс мне несмываемое оскорбление, — в этот момент герцог глядел на кучу мусора и гвардейцев, перемазанных дерьмом. Позор и правда несмываемый. — Я требую, чтобы вы немедленно заковали Дубровского в кандалы и выдали его мне. Я лично накажу мерзавца. Если вы проигнорируете меня в очередной раз, то я объявлю вам войну. Записал? — рявкнул герцог и, обернувшись, испепелил взглядом дворецкого.
Дворецкий повидал много истерик Фридриха, но ещё никогда