Ощущаю, как лицо жаром обдает. Заливается алой краской. Даже дышать становится тяжело. Стыдливо прячу взгляд, потупив его на сложенные на коленях руки. Нервно перебираю пальцами подол платья, чувствуя серьезную неловкость.
— Игрушка значит, — раздаётся елейный голос незнакомца. — Поиграть дашь? Сам знаешь, деньгами не обижу.
Они сейчас серьезно? Торгуются моим телом? Вот так вот просто? У всех на глазах?
Взгляд сам находит этого Айюба. Еще и смотрит на меня, как мясник на корову, которую собирается забить. Отказ он вряд ли примет. И эта догадка пугает еще сильнее.
Сердце отчаянно трепыхается, боясь услышать ответ Хаджиева.
— Не в этот раз, Айюб, — с завидным спокойствием отвечает Марат.
Что я испытываю? Облегчение? Определено да. Только приправлено оно едким слоем позора. Мужчины продолжают диалог уже на не русском языке и я больше не понимаю о чем речь. А любое предположение оставляет неуютную почву для размышлений.
— У вас красивое имя, Татьяна, — внезапно доносится посторонний голос. Такой тихий, мягкий и приятный. И в нем совершенно нет повелительности.
Сквозь затуманенный растерянностью рассудок я немного прихожу в себя. Мне даже хочется посмотреть на хозяина столь вежливого обращения. И увиденное не разочаровывает. Красив. Даже очень. Молод. Моложе Марата и того великана. Но такой же крепкий, спокойный и уверенный в себе мужчина. Вот только лицо гладко выбрито и волосы светло русые, а глаза такие голубые, что кажутся прозрачными. — Рад знакомству. — Улыбается, протягивая мне руку, запястье которой украшает браслет странной конструкции. — Салим.
В душе вспыхивает приятное томление. Он как луч света среди непроглядной тьмы. Но чувство опасности все также не покидает меня. Как мне поступить? Ответить ли этому мужчине или нужно спросить разрешения у Марата? Но он слишком вежлив со мной, чтобы медлить. Ведь обидеть его мне совершенно не хочется. Единственный, кто проявил ко мне человечность. Не испугался Хаджиева. И я не испугаюсь. Одним наказанием больше, одним меньше. Разницы уже нет.
— Спасибо. Взаимно, — уголки моих губ неуверенно дергаются вверх и я принимаю его теплую ладонь. Только вздрагиваю, когда он сжимает мою чуть крепче, слегка проведя пальцами по тыльной стороне. Однако практически сразу отпускает и подзывает к себе официанта, озвучивая ему крупный заказ.
— Спасибо, Сал, я только кофе, — низкий голос, раздавшийся практически рядом с моим ухом, мгновенно возвращает меня в былое напряжение. — Девушка будет Пуляр и воду, — его рука опускается мне на поясницу, вынуждая дернуться и расправить плечи сильнее. А затем он начинает обжигать кожу, даже сквозь ткань платья, монотонным поглаживанием пальцев.
— Марат, ты у меня в гостях и решаешь накормить девушку яйцом и водой? — в неверии усмехается мужчина. — Позволь мне впечатлить свою гостью.
— На счет впечатлений не переживай. У нее их предостаточно, — Марат откидывается на спинку дивана, продолжая пальцами рисовать горячие узоры на моей пояснице. — Нам через час вылетать. Не хочу, чтобы твои кулинарные шедевры украсили обивку салона.
Твою мать. Я ведь совершенно не подумала о том, как мы доберемся до Владивостока. Но сейчас аэрофобия меня пугает меньше, чем догадки о моей дальнейшей судьбе…
— Тогда давай вернемся к подписанию договора. В Москве ты не часто бываешь, будет глупо не воспользоваться такой возможностью, — Салим берет со стола черную папку и подает ее Хаджиеву, который сразу же переходит на свой родной язык и я опять остаюсь за бортом. Не то, чтобы мне интересен их разговор за бизнес, просто, когда понимаешь о чем идет речь на душе как-то спокойнее.
Вот только незнакомца по имени Айюб абсолютно не волнует деловой разговор своих приятелей. Его опаляющий взгляд черных глаз полностью сосредоточен на мне. Видимо, слова Марата он пропустил мимо ушей.
Однако я нахожу в себе силы игнорировать столь вульгарное внимание в свою сторону. И подоспевший официант с ароматной тарелкой еды в руках, очень мне в этом помогает.
Омлет, поданный с икрой нерки, невероятно нежный и воздушный, буквально тает во рту. А в сочетании с соусом Голландез ну просто бомба обалденного сливочного вкуса. Даже зажмуриваюсь от удовольствия. И я не буду спихивать свой гастрономический восторг на то, что ела последний раз вчера утром. Это восхитительно.
Отодвинув тарелку, делаю глоток воды и аккуратно промакиваю губы салфеткой, смакуя желанное чувство сытости. Но приятное послевкусие мгновенно испаряется, когда шероховатая ладонь Марата накрывает мою коленку.
Мужчины по-прежнему что-то бурно обсуждают, при этом каждый раз переходя на повышенной тон, хватка Марата становится жестче. До жути хочется поежиться от волны мурашек, вызванных собственническими замашками Хаджиева. И только переполненный мочевой пузырь заставляет меня действовать.
— Мне нужно в туалет, — шепчу так, чтобы услышал только Марат, одновременно убирая от себя мужскую руку. Отвлекать его от разговора весьма провокационно, как и покинуть стол без предупреждения, но обмочиться на месте тоже не лучшая перспектива.
Хаджиев поворачивает голову и внимательно всматривается в мое лицо. Словно испытывает меня тяжелым, давящим взглядом.
— Прямо по коридору и налево, — равнодушно произносит он в привычной для него манере, и только потом пронизывает недобрым прищуром. — Без глупостей, Тата.
Отвечаю ему скупой улыбкой и выбираюсь из-за стола, желая как можно скорее скрыться от провожающих в спину взглядов.
На негнущихся ногах я захожу в туалет, где меня также встречают натуральные природные оттенки: золотисто-желтый в сочетании с оливковым и охрой. Приглушенный свет в компании с живыми растениями создает реальное ощущение, что попадаешь в джунгли. Во всей обстановке четко читается эко стиль. Стены декорированы камнем, деревом и множеством огромных зеркал. Но на восхищение больше нет сил.
Оказавшись наедине с самой собой, я вновь угождаю в плен коварных мыслей, ведь в голове до сих пор гремят слова Хаджиева. Ощущение униженной и оскорбленной перекрывает все положительные впечатления об этом красивом месте.
Каблуки громко постукивают по гладкому паркету и я облегченно выдыхаю, когда наконец опираюсь руками о деревянную столешницу. Опускаю голову и отчаянно трясу ей, принимая плачевное положение дел.
Возвращаться в мужскую компанию нет никакого желания. Но разве у меня есть выбор?
Глубоко вздохнув, я ополаскиваю руки под проточной водой, а после, склонившись над раковиной, легонько похлопываю себя по щекам прохладными ладонями. Нужно привести себя в чувства.
— Занятная игрушка у Хаджиева, — тягучий голос врезается между лопаток и я тут же поднимаю взгляд.
Только этого мне еще не хватало.
Айюб. Стоит облокотившись плечом о стену, не выпуская меня из под фокуса звериных глаз.
Мощные руки мужчины расслабленно сложены на груди, но это спокойствие только пугает. Зачем он пришел?
Дыхание начинает устраивать скачки, то с шумом вырываясь наружу, то застревая в горле.
Говорить не могу, голос