— А затем, — продолжил Уилл, — он сказал нечто омерзительное насчет королевской семьи. И уж этого… я не смог вынести.
— И что же ты сделал? — поинтересовалась Элеонора.
— Ударил его в лицо.
— О нет, — вздохнула Корделия.
— Он повалился словно мешок с кирпичами и вернул мне деньги.
— Так почему же ты не пришел к нам? — заметила Корделия. — Мы бы тебе помогли.
— У меня возникла безумная идея, — начал объяснять Уилл, — сесть на самолет… И вернуться в Лондон.
— Домой, — с грустью в голосе пояснила Корделия.
— Именно. Там мне было бы легче привыкнуть к новому времени. А затем, вернув свое самообладание и выдержку, я бы снова прилетел к вам в Сан-Франциско.
— Только не говори, что ты был в аэропорту, — осторожно сказал Брендан.
— Был, — ответил Уилл, — как только я туда добрался, я спросил одну даму, не могу ли я взять самолет для полета.
— Ты с ума сошел?
— Именно это она мне и ответила, — грустно заметил Уилл. — Но тогда я сказал: «Как вы можете отказать герою войны в праве сесть за штурвал?»
— В наше время с полетами все стало сложнее, — пояснил Брендан.
— Я уже понял это, — ответил Уилл, — и подсчитал, чтобы понять управление, мне потребуется день или два.
Уолкеры посмотрели друг на друга, выпучив глаза от удивления. Даже жизнь на улицах Сан-Франциско не убавила его самомнения.
— В общем, эта женщина отказала мне в моей просьбе, — продолжил Уилл. — Так что у меня оставался лишь один выход. Перебраться через ограду на взлетную полосу…
— О нет.
— Найти свободный самолет…
— Неразумный поступок.
— Залезть в кабину и разобраться с панелью управления.
— Так что же случилось? — спросила Элеонора.
— Не успел я и половину взлетной полосы проехать, как меня окружили восемь полисменов! — воскликнул Уилл. — Они отвезли меня в полицейский участок, и, когда я попросил сержанта позвонить Уолкерам, проживающим на проспекте Си-Клифф, мне сказали, что такие на этой улице не проживают.
— Подожди… Кажется, я знаю, почему так случилось, — нахмурила лоб Корделия. — Мы тогда только переехали, и в справочнике остался указан наш старый адрес.
— На следующее утро я встретился с адвокатом, назначенным мне судом, и я рассказал ему правду: что я был персонажем книги о Первой мировой войне, как я встретил вас…
— Готов поспорить, история им показалась весьма занятной, — усмехнулся Брендан.
— Адвокат сказал мне, что меня могут отпустить, если будет доказана моя невменяемость, тогда я получу четыре недели в городской тюрьме. Так и вышло. И вот я уже на улице, роюсь в мусорных баках в поисках еды и прошу подаяния у прохожих.
— Почему ты не обратился к нам? — недоумевала Корделия. — Мы бы тебе помогли.
— Я не хотел, чтобы вы видели меня таким, — ответил Уилл. — Таким жалким. Но этим утром… После трех недель шатаний по злачным кварталам, где на меня кричали, а порой и пинали прохожие, избивали наркоманы, а хулиганы плевали в лицо, я понял… Что мне нужно вернуться, что я должен найти вас. Я вдруг понял, что если я не увижу вас, я могу умереть во второй раз.
Уилл опустил глаза вниз, затем посмотрел на ребят. В его голосе сквозила горькая правда.
— Так как же вы собираетесь мне помочь?
14
Все время пока Уилл рассказывал, Корделия нервно проводила языком по зубам, переживая и чувствуя свою ответственность за все, что с ним произошло. Ей не стоило оставлять его одного в городе. Пока последние несколько недель она занималась поисками участников своей школьной программы, он занимался поиском еды.
— Я отведу тебя домой, отмою и дам денег, — уверенно сказала Корделия и взяла Уилла за руку.
— Но Корделия, ты же говорила, что твои родители…
— Их нет дома. Отец сейчас на конференции…
— Ты хотела сказать, делает ставки, — поправила ее Элеонора.
— А мама… какой сегодня день, пятница? Она в спортзале. Пойдем, Уилл. Ты достаточно прожил на улице.
— М-м… Корделия, можно тебя на минуточку, — прервал ее Брендан.
— Зачем?
— Подойди. — Брендан оттащил Корделию от Уилла. Элеонора присоединилась к их разговору, оставив Уилла одного.
— Я не уверен, что ему можно доверять, — прошептал Брендан.
— Как ты можешь так говорить? Он же наш друг…
— Вот именно, — пояснил Брендан. — Уилл, которого я знал, вернулся бы к нам на следующий же день. Этот парень может быть злым двойником Уилла или Ведьмой Ветра в его обличье…
— Ты ошибаешься, — отрезала Корделия. — Я ему полностью доверяю. На все сто.
— Я думаю, ты кое о чем умалчиваешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе просто не терпится поцеловать его.
— Ну уж нет! — воскликнула Корделия. — Я лишь хочу ему помочь. А ты что думаешь, Элеонора?
Элеонора взглянула на Уилла.
— Вид у него конечно еще тот, но думаю, мы можем ему верить.
— Получается, два против одного, — подвела итог Корделия. — К тому же я ходила на уроки самообороны прошлым летом. Так что я смогу позаботиться о себе.
— Поступай как знаешь, — ответил ей Брендан, — но все-таки я ему не доверяю.
Тогда Корделия обняла брата.
— Я очень ценю твою заботу, правда. — При этих словах она отвернулась и подошла к Уиллу. — Удачи вам в школе!
Брендан и Элеонора помахали ей на прощание и через мгновение продолжили свой путь, пока Корделия шла обратно в дом Кристоффов с Уиллом.
— Разве ты не расстроена тем, что приходится пропускать занятия? — спросил Уилл.
— Это важнее. — Корделия сжала руку Уилла.
Нечто странное произошло по дороге домой: Корделия снова почувствовала холод в своей руке, как в тот раз, когда она увидела лед под кожей. Сначала она пыталась не обращать на это внимания, но вскоре поняла, что легче позволить чувству холода пройти по ее телу, почувствовать его в сердце, в животе, в руках и ногах. Так Уилл казался теплее. Он крепко сжимал ее руку, словно прошло много времени с тех пор, когда он последний раз чувствовал прикосновение другого человека. Корделии нравилось это ощущение.
— У тебя ледяная рука, — заметил Уилл.
— Знаю, — ответила Корделия. — Спасибо, что согреваешь.
Они улыбнулись друг другу.
Когда они вернулись домой, туман уже рассеялся. Корделия повела Уилла по тропинке, затем вскрикнула и потащила его за дерево.
— Что такое?
— Это машина моей мамы. Должно быть, она пропустила свои занятия.
— Я могу уйти, — предложил Уилл.
— Нет, пошли, — она повела его вдоль дома, в тени деревьев и, оглянувшись, открыла окно, которое вело к лестнице в противоположной стороне дома. Затем они прокрались на цыпочках на второй этаж и вошли в комнату Корделии, смежную с ванной, пока внизу миссис Уолкер разговаривал по телефону с компанией «Анонимные Игроки». Корделия повернулась к Уиллу:
— Прими душ.
Ему не нужно было повторять дважды. Уже через полминуты Уилл стоял под горячим душем и распевал «Keep the Home Fires Burning»[13], любимую песню своего времени. С каждым куплетом он пел все громче и громче, забываясь…
Дверь в комнату Корделии открылась.
— Корделия? — откликнулся Уилл.
Ответа не последовало.
О, нет, это ее мама!
Уилл вылетел из душа мокрый с ног до