— Что, сучий кот, в родное «гнездо» потянуло? — радостно зарычал Вася, пытаясь сломать мне позвоночник.
— Васька! Ребёнок! — шикнул я на друга, кивая в сторону Женьки.
— Тю… Привет, Джоник! Как дела, красотка? — как ни в чём не бывало заржал приятель.
— Привет, дядька Васька! Ты тоже за личными вещами? — поинтересовалась маленькая Чапаева.
— Так я это… дела принимаю. Только Жукова проводил, смотрю, «паджерик» чапаевский стоит. Попался, думаю! Ну, как дела, Андрюх? На новом месте был уже? Хорошо тебе, ничего передавать не нужно. Черных всё знает, в курсе всего. А я почти неделю в бумагах ковыряюсь, а в голове… А тут ещё Клавдия Ивановна… смотрит на меня, как побитая собака. Я ей, типа, тёть Клав, вы не волнуйтесь, работайте, как при Жукове. А она отвернулась к окну, носом шмыгает и говорит: «Тебе, Вася, молодую помощницу нужно искать». Ну что ты с ней сделаешь?
— Ну, когда-нибудь действительно молодую возьмёшь, а пока Клавуся для тебя — спасательный круг, — согласился я. — Как там Филипп Петрович? Небось, клянёт меня?
— Напрасно ты, Чапай! Петрович — золотой мужик. Сколько раз он нас с тобой прикрывал, помнишь? Он всё понимает. Не ты бы поймал эту гниду Кошкина — другой бы этого блохастого на живодёрню отправил. Ладно, поговорим ещё. Пойду, меня моя старушка Изергиль ждёт, — попрощался со мной новый начальник ОВД Василий Иванович Крепченко.
— Пока, Вась. Примем дела — пересечёмся обязательно, — пожал я руку другу.
Уже в дверях Вася обернулся и, глядя на плакат с краснорожей бабой, сказал:
— Кстати, Жуков своим преемником тебя видел. Не знал? Но раз так получилось… Чапаева! Держи хвост пистолетом!
— Нет у меня ни хвоста, ни пистолета! — весело ответила Женька, помахав дяде Васе ручкой.
Я не знал. Я много чего не знал.
* * *Подойдя к двери своей квартиры, мы с Женькой принюхались. Из нашей квартиры чем-то приятно пахло, раздражая вкусовые рецепторы и слюнные железы. Чем-то печёно-жареным, я бы сказал, попахивало.
— Картошечка жареная, — облизнулась Женька, — а может, даже котлетки…
— Пригорела… — предположил я, втянув в себя воздух из замочной скважины.
— А я люблю поджаристую, — сглотнул слюну ребёнок, начав снимать кроссовки ещё в подъезде.
Просочившись в квартиру, Женька рванула на запах.
— Куда? А руки? — безжалостно крикнул я вслед, разбрасывая по прихожей коробки с личными вещами из бывшего кабинета.
Но через пару секунд из кухни вышла голодная девочка с безвольно опущенными плечами и понурой мордашкой.
— Сам свои руки… — выдавила из себя на вдохе Женька. — Нет там никакой картошечки.
Я подошёл к кухонной двери и неуверенно заглянул внутрь. А там, разложив обеденный стол, наша трудолюбивая хозяйка отпаривала мой мундир. Через плотные клубы пара был виден полуголый, блестящий от пара и пота силуэт труженицы.
— Жарко… зараза! Марля к утюгу прилипает, приходится каждый раз пшикать. Шурую, как сталевар в конце пятилетки! Ты когда в последний раз форму-то надевал? Она на вешалке симметричность потеряла. Чапаев, мне тут за вредность что-нибудь полагается? — нажимая на шипящий, как гюрза, утюг, поинтересовалась сожительница с ребёнком.
Было ясно, что обеда не будет. Его заменили стрелки на моих форменных брюках и парадный китель — чёрный, как крыло у ворона во время брачного периода. Я молча взял телефон и пошёл в комнату к Женьке.
— Алло, здравствуйте! Это пиццерия «Сицилия»? Примите заказ. Девчоныш, ты какую и с чем пиццу будешь?
Помните размер чайного блюдца? А рот до ушей, как у Буратино, помните? Вот такие были счастливые глазищи у моего ребёнка, и до таких размеров растянулась её малозубая улыбка.
— Вот такую! — раскинула ручки Женька. — С сыром, с ветчиной, курицей, ананасом, сыром… нет, с сыром я уже говорила. Со всем пусть делают. Только быстро. Я доставщику десять рублей дам, у меня есть, — выпалил, захлёбываясь слюной, ребёнок.
— Я всё слышала, — засмеялась в трубке девушка. — А вы какую будете, мужчина?
— А мне… пиццу поменьше, а мяса в ней побольше.
— Ваш адрес вижу, вы наш постоянный покупатель. Будет скидочка. Ожидайте в течение сорока минут.
— Ура!!! — заорал счастливый ребёнок. — Па, а сорок минут — это же быстро?
В это время в комнату зашла наша Ксюша. В одной руке она держала за дужку вешалку, на которой, мужественно раскинув плечи, сиял майорскими погонами мой парадный мундир. А во второй руке она держала огромных размеров марлю, которой стирала потный глянец с открытых участков тела. И надо сказать, все эти её открытые участки уводили мысли о пицце и мундире на второй план. С огоньком трудилась девушка! Повесив мундир на кухонную дверь, полуголое создание грациозно подарило нам глубокий реверанс и весело поинтересовалось:
— Ну, что, работяги, проголодались? Мыть руки! Я вам пиццу заказала. Пятнадцать минут назад привезли. Ещё горячая!
* * *Утро понедельника для меня началось с небольшого раздражителя. Раздражителем оказался молодой заспанный прапорщик на КП у ворот въезда на территорию УВД. Посмотрев на «морду» моего чисто вымытого «барсика», он нехотя прокомментировал, постучав пальцем по лобовому стеклу:
— Товарищ майор, вашу машину на территорию пропустить не могу. Пропуск не оформлен. Пятьсот метров по главной есть общая стоянка, там можно припарковаться, если места есть.
Мысленно пообещав при первой же возможности расстрелять прапорщика, я поехал искать стоянку. Место нашлось быстро, достаточно было показать парковщикам майорский погон и полицейский шеврон в открытое окно. Не успел отойти от машины, как услышал автомобильный сигнал. Затонированное пассажирское окно «мерседеса» с голубыми номерами открылось, и я увидел улыбающееся лицо полковника Лядова. Сел принципиально рядом с водителем.
— Здравствуй, Андрей Васильевич. А ты чего, на перекладных? — поинтересовался полковник.
— Здравия желаю. Не пустили. Говорят, мол, чужой. Бросил машину чёрт-те где…
— Приказ о тебе уже есть. Мой помощник все необходимые выписки сделает и в дежурную часть отнесёт. Получишь и пропуск, и новое удостоверение. Ну, как ты?
Готов? — с какой-то ехидцей в голосе спросил Лядов (типа — не сс…шь?).
— Я в норме, Иван Макарович. Послужим, — мудро ответил я, стряхивая невидимую пылинку с майорского погона.
— А ты ничего так… как с плаката. Первый раз тебя в форме вижу. Привыкай. Ты теперь не в заурядном райотделе будешь службу служить…
Хотел я ему напомнить, что он свою единственную дочь в такой заурядный отдел привёл после института, но тут машина подъехала к воротам Управления, и из помещения КПП выскочил знакомый мне прапор. Я нажал кнопку, и стекло на двери служебного «мерседеса» бесшумно пошло вниз. Подождав, пока прапорщик заглянет внутрь