— У-у-а!
А Сомова улыбнулась и тихо спросила:
— Товарищ подполковник, сухарик хотите?
Мы вошли в совершенно пустой номер, и Корниенко, закрыв дверь на ключ, предложила сесть.
— Как говорится, буду краток, но… не обещаю. Пока смотрю на вас, пинкертоны, и понимаю, что ни хрена вы, мужики, не рубите фишку, как говорит мой младший, — грустно улыбнувшись, начала «важнячка».
— Ну, конечно… Что тут понимать? Убийство на почве ревности. Сначала задушили, потом отрезали член, написали на стене: «Кобель» и засунули пенис в рот жертвы. Что-то ещё? — мило улыбнувшись, спросил я.
— Понятное дело, не наоборот! Было бы наоборот, он бы так орал… — подключился полковник Воронин, незаметно массируя виски.
— Так, ну ладно, мальчики, слушайте умную тётю. Кто у нас в Мосгордуме один из центровых депутатов в комиссии «По безопасности для обеспечения правопорядка в Москве»? Правильно: Жидков Сергей Ильич. А наследник у Сергея Ильича у нас кто? — посмотрев на Воронина, спросила Виолетта Юрьевна.
— А наследник — убиенный Виталий Сергеевич Жидков, — кивнув, ответил полковник.
— И кто он? Боже, какие вы тяжёлые… — хлопнула себя по крутому бедру следачка. — Гей он, Воронин! Гей! И этот пидор с собственным членом во рту сидит сейчас в луже собственной крови в соседнем номере мёртвый. Ну?
— Как гей? — ошарашенно спросил Воронин.
— А ты карточку клубную у него видел? «Голуби»! Самый модный сейчас в столице тусняк голубых и всяких… розовых там. Не слышал? А интересоваться нужно модными современными течениями… Не в Сомали живём, товарищи офицеры! Ладно. Я, собственно, и без карточки знала, что Жидков-младший — голубой. И это при таком отце! Представляете? А скоро выборы… Ну?
— Ясно. Убили сына такого известного человека — это, конечно, трагедия и большое личное горе. Но если на всеобщее обозрение выкатят информацию о том, что у влиятельнейшего депутата Мосгордумы убит сын — пидор… — начал развивать мысль я, понимая, к чему клонит Виолетта.
— Да ещё с собственным членом во рту! — красноречиво добавил Воронин.
— Наконец-то! Скандал будет такой… А партийные ряды, Чапаев, должны быть — что? Стерильными… Ой, сейчас что-то не то сказала… Поэтому никакой прессы, никакой утечки информации… Это я вам сейчас распоряжение Генерального довожу… Личная ответственность! — процедила сквозь зубы «важнячка», высверливая в наших с Ворониным мозгах воронки от полученной информации.
Негромко тренькнул айфон у Корниенко.
— Да, Дмитрий Борисович. Поняла, Дмитрий Борисович. Есть… — И, посмотрев на нас диким взглядом, зло процедила: — Что смотрим, мужчины? Жидков-старший у подъезда. Пацана отвязать, уложить и простынёй закрыть. Кстати, и протокол опознания заодно подпишем, — срываясь с места, приказала Корниенко.
Мы с Ворониным выбежали в коридор и рванули на место преступления. Но там уже всё было как надо. Наши эксперты заканчивали работу и приготовили тело к приезду «спецперсонала». В ходе работы Наташа и Жорик познакомились поближе и теперь, закончив работу, «на брудершафт» протирали свои руки и инструменты медицинским спиртом. Коллеги не спешили, глубоко вдыхая пары С2Н5ОН, и весело делились друг с другом полезной информацией. В коридоре предупреждающе рыкнул Степан, и мы услышали строгую команду Сомовой:
— Закрытая зона. Проход запрещён, работает выездная следственная бригада МВД.
В ответ раздалось:
— Кто старший? Пусть выйдет.
— Давай, Чапаев, — подтолкнул меня полковник Воронин, — ты единственный из нас по форме.
Я одёрнул китель, поправил галстук и вышел в коридор, где несли дежурство наши «пограничники» Сомова и Степан. В начале коридора стояли три человека в тёмных костюмах, издалека похожие на трёх богатырей. Правда, даже с такого расстояния была заметна разница в качестве и цене их официальных «доспехов». У одного из мужчин правая рука была заведена внутрь пиджака. «Телохранитель», — понял я.
— Подполковник полиции Чапаев Андрей Васильевич, оперативный дежурный по управлению… С кем имею… — спросил я, доставая из внутреннего кармана кителя удостоверение.
— Я отец… — не поднимая головы, сказал стоящий впереди всей группы мужчина лет пятидесяти (правильно, в дорогом костюме).
— Сергей Ильич Жидков? Я понял… Проходите, пожалуйста. С вами может пройти один человек, второй на месте. Уважаемый, руку опусти… — как можно спокойней попросил я.
Сомова со Степаном сделали три шага назад, и Жидков с одним из телохранителей вошли в номер двадцать восемь. В спальне судмедэксперт и эксперт-криминалист собирали подушки, разбросанные по полу, в огромный целлофановый мешок. На мой вопросительный взгляд Гагуа ответил:
— Хочу определить, какой из них именно была произведена асфиксия.
— Это получается, что его подушкой задушили? — негромко спросил Жидков, ни на кого не глядя.
— От чего наступила смерть, точнее мы скажем после вскрытия, но по результатам предварительного обследования смерть наступила примерно два с половиной часа назад в результате асфиксии, — так же негромко ответила Наташа, — то есть от удушья, сопровождающегося критическим падением уровня кислорода и избытком углекислого газа в крови и тканях потерпевшего.
— А почему в крови весь? — спросил отец убитого, мрачно глядя на огромное кровавое пятно на простыни.
— Раны нанесены уже после убийства, Сергей Ильич. Думаю, убийца был в состоянии аффекта, — объяснил я. — Так бывает…
— Так бывает… Виталька… Виталька…
— Сергей Ильич, я следователь по особо важным делам Корниенко Виолетта Юрьевна. Мне поручено вести дело об убийстве вашего сына. Примите мои соболезнования. Посмотрите? — кивнув на тело, закрытое простынёй, спросила следователь.
— Давайте…
Судмедэксперт аккуратно приподняла простынь с головы убитого, и депутат ближе подошёл к кровати. Реакция была неожиданной. Мужика будто током ударило. Он резко отшатнулся, правой рукой ища опору, а левой схватившись за голову… Охранник вовремя подставил плечо… Подбежала Наташа с ваткой, заранее пропитанной нашатырём.
— Не нужно… — отмахнулся Жидков, прислонившись к стене, — может быть, не к месту… Но хорошо, что мать его не дожила до этого дня. Виталька… Виталька…
— Извините, Сергей Ильич, вот тут подпишите… это протокол опознания, — попросила Корниенко, протягивая мужчине ручку.
— Уже что-то выяснили? Версии рабочие есть? Мотив? Подозреваемые… — подписывая протокол, уже ровным деловым тоном задавал вопросы Жидков.
— Работаем, Сергей Ильич. Пока в приоритете версия убийства на почве ревности, — ответила следачка.
— А, вы имеете в виду эту надпись… Да уж… кобелём он был ещё каким. Молодой да ранний… У меня к вам просьба… Держите меня в курсе вашего расследования. Хочу посмотреть в глаза этой душительнице. Чапаев, говоришь? Запомню. С тебя лично спрошу, Чапаев, — ткнув в мою сторону пальцем, строго сказал влиятельный депутат. — Виктор, раздай товарищам мои визитки, — обратился он к охраннику.
И тут неожиданно его взгляд упал на стоящего в стороне Воронина в безукоризненно торжественном чёрном смокинге и бабочке. Жидков нахмурился, медленно, тяжело ступая, подошёл к вытянувшемуся по стойке «смирно» Воронину и жёстко сказал:
— Налетели, вороны… Не успело тело моего мальчика остыть, а они уже тут как тут. На чужом горе наживаетесь. Ладно… Если фирма солидная, похороны у вас будем заказывать. Виктор, этому тоже визитку дай… Свяжешься с