— Что происходит?
— Сейчас, сейчас, Деннис, — пробормотал Уиферс, пристраивая Биссетта на скамейку. — Это друзья. Они все знают и о Биссетте, и о бумаге.
Я фыркнул, хотя это прозвучало скорее как смешок, и обратил взор на «друзей» рефери. Мой взгляд остановился на жирном, крикливо одетом пингвине, который курил длинную, толстую сигару. На пальцах у него сверкали алмазы, да и булавку для галстука украшал драгоценный камень. На его фоне остальные были просто уродами.
— Хорошо, что у тебя так много друзей, — заметил я, обращаясь к Уиферту. — Алмаз Джо Галт — непременный участник всех грязных сделок, которые случались в этом городе за последние три года. И если бы вы долго искали по всем Семи морям, вы вряд ли бы отыскали четырех более отъявленных бандитов, чем Лимей Тик, Билл Рейнольдс, Гол-андец Стейнманн и Рыжий Портленд.
— Эй ты!.. — открыл было пасть Рыжий Портленд, сжав кулаки, да Джо Галт схватил его за руку. — Перестань, Рыжий, — распорядился он. — Ты, Деннис, легко с этим справился, — обратился он ко мне, широко улыбаясь. Вот это мне совершенно не понравилось, потому как люди, обращающиеся ко мне, обычно довольно угрюмые типы. — Все мы собрались здесь, чтобы помочь нашему общему другу Уиферсу добиться справедливости. Вот и все. Ты сделал свою часть работы. Теперь можешь принять наши благодарности и идти…
— Не так быстро, — прорычал я, вот только договорить не успел, потому как Уиферс взвыл:
— Биссетт приходит в себя.
Тут же мы все разом повернулись и увидели, что глаза у Биссетта открыты и буквально пылают от ненависти.
— Ну что, грязные крысы? — приветствовал он нас. — Наконец-то вам удалось заполучить меня. — А потом он посмотрел в мою сторону и добавил: — А я-то думал, что ты, Дорган, честный человек. Я и понятия не имел, что они смогут и тебя купить. Иначе ты никогда не получил бы шанс так просто выкрасть меня!
— Ой, заткнись, — отмахнулся я. — Видно, у тебя и в самом деле стальные нервы, если ты говоришь о каких-то покупках, после того, что сотворил!
Оттолкнув меня, Галт прошел к пленнику и встал перед ним, как скала. Я видел, как в злобе сжимаются и разжимаются его руки, набухают вены на висках.
— Биссетт, мы знаем, что ты круто попал, и ты тоже это знаешь. Мы вышибим из тебя ответ… Где эта бумага?
— Вы — проклятые дураки! — взбесился Биссетт, изо всех сил пытаясь разорвать спутывающие его шнуры. — Говорю вам, бумага эта ничего не стоит.
— Тогда почему ты не отдашь её нам? — поинтересовался Уиферс.
— Потому что у меня её нет! — бушевал Биссетт. — Я уничтожил её, как и говорил раньше.
— Он лжет! — прорычал Рыжий Портленд. — Он никогда не уничтожил бы такой исторический документ.
Эта бумага стоит миллионы… Теперь я заставлю его говорить.
Качнувшись вперед, он схватил Биссетта за горло. В свою очередь я схватил Рыжего и оторвал от Биссетта.
— Довольно! — проворчал я. — Он крыса, но так дело не пойдет. Я не стану стоять и смотреть, как избивают беспомощного человека.
— Почему ты… — взревел Рыжий, целя мне в челюсть.
Я нырнул и погрузил левый кулак по самое запястье в живот Рыжего. У него ноги подкосились и он рухнул как подрубленное дерево. Остальные двинулись было вперед, рыча, словно голодные хищники, но я шагнул вперед, закипая, готовый к бою. Однако между нами встал Галт, заставив своих горилл отступить.
— Прекратить! — взревел он. — Не хватало нам тут еще передраться между собой! Вставай-ка. Рыжий… А ты, Деннис, — тут он потрепал мой рукав самым доброжелательным образом. Я всегда презирал подобные «телячьи нежности», потому как к ним прибегали лишь тогда, когда и сказать-то было нечего. — Нет нужды так накалять атмосферу. Понимаю, что ты чувствуешь. Но ты, Дорган, знаешь, что мы должны получить этот документ.
Неожиданно раздался странный звук. Все замерли.
— Что это? — побледнев, выдохнул Лимей.
— Это — Спайк, — пояснил я. — Я оставил его в машине; и, видимо, он устал, сидит, лает, царапает переднюю дверцу. Пойду-ка я проучу его, но я вернусь, и если кто-нибудь хоть пальцем тронет Биссетта, пока меня не будет, я сплющу его бюст… Мы получим этот документ, но не будет никаких пыток.
Я вышел, на всякий случай пренебрежительно бросив взгляд через плечо. Когда я закрыл за собой дверь, мне стало не слышно, о чем они там говорят, а потом раздался голос Туза Биссетта. В нем звучала ярость, но боли не было. Так что я понял, ничего плохого они ему не сделают. Открыв дверцу, я выпустил бульдога, а потом вернулся в дом. Только вот я не люблю секретности, поэтому забыл закрыть входную дверь, а сам направился во внутреннюю комнату. Однако прежде чем я добрался до внутренней комнаты, входная дверь распахнулась по полной и в комнату ворвалась Глория О’Дейл. Она тяжело дышала, её платье было разорванным, а большие темные глаза налились слезами и сверкали, словно черные драгоценные камни после дождя. И в руках у неё был шестизарядный револьвер Туза.
— Ты — грязный пес! — закричала она и бросилась на меня.
Я уставился на дуло сорок пятого калибра. Дамочка надавила на курок. Ударник дернулся, врезался в неисправный патрон, но прежде чем она попробовала еще раз пальнуть, Спайк прыгнул на неё. Я приучил его не кусать женщин. Он не укусил Глорию. Он налетел на неё с такой яростью, что сбил с ног, а пистолет вылетел у неё из рук.
Я поднял пушку, сунул в карман брюк. Потом я попытался помочь ей сесть, только она отказалась от помощи, оттолкнула в сторону мою руку и сама вскочила на ноги. Слезы ярости текли у нее по щекам. Господи! Да она и в самом деле была красавицей!
— Ты — зверь! — бушевала она. — Что ты сделал с Тузом? Я убью тебя, если он пострадал по твоей вине! Он в той комнате?
— Да, и он пока не пострадал, — заверил я её. — Но он кандидат на виселицу.
И тогда она закричала, а мне показалась, что у меня под ухом взвыла сирена.
— Не смей! Не смей и волоса тронуть у него на голове! Туз!
Потом она ударила меня по лицу, вырвала мне пригоршню волос, а ногой врезала мне по голени.
— Вот чего я не могу понять, — проговорил я, — почему прекрасная девушка вроде вас связалась с такой мерзкой крысой, как Биссетт. С вашей внешностью, Глория…
— К черту мою внешность! — заплакала она, топая к двери. — Позволь мне пройти. Я знаю, Туз в этой комнате. Когда я вошла сюда, я слышала его голос.
Однако сейчас в соседней комнате царила тишина, словно там никого не было. Очевидно, все