Легионер срывает с себя шлем, являя на всеобщее обозрение отвратительные шрамы XII легиона, Пожирателей Миров.
— Идите сюда, шавки Жиллимана! — ревет он.
Тиель поднимает руку. Никто не стреляет.
Инвиглион боком приближается к нему, не сводя болтер с предателя.
— Что ты делаешь? Ты ранен.
— Нет, — отвечает Тиель. — Я зол.
Он окидывает взглядом своего противника, затем возвращает личное оружие в кобуру и достает из ножен полуторный меч.
На лице Петрония явственно читается тревога и непонимание.
— Он же убьет тебя, дурак.
Тиель встряхивает плечо, чтобы расслабить руку, не сводя глаз с Пожирателя Миров.
— Нужно показать им, кто в Ультрамаре хозяин. И иногда это нужно делать кроваво.
Его слова не убеждают Инвиглиона.
— И кто об этом узнает, кроме нас?
Но ответ Тиеля слишком тих, чтобы его услышал кто–либо кроме него самого.
— Я узнаю.
Он отдает честь, и в ответ получает яростный кивок.
Пожиратель Миров быстр, и работает агрессивно. Сержанту немедленно приходится отступать и торопливо отбиваться. Тяжелый удар высекает искры из клинка Тиеля и цепного топора его противника. Скрежет оружия скрывает за собой натужный хрип Тиеля.
Он колотит пропитанного кровью мясника, безостановочно, будто метроном. Каждый новый удар топора отличается от предыдущего, выискивая слабину, которой можно было бы воспользоваться. Тиель ему такой не предоставляет, но он не побеждает — он лишь держится.
Сержант понимает, что с ним играются. Как и Петроний, который хочет вмешаться.
— Назад! — велит Тиель. — Выполнять!
Петроний неохотно подчиняется, как и остальные.
Злые, наверное. Может своевольные, но верные.
Пожиратель Миров натужно бормочет, поддаваясь безумно-кровавой ярости.
— Шавка… Я… напою клинок… твоей…
Его глаза стекленеют, а зрачки съеживаются в крошечные черные точечки ненависти. Тиель понимает, что затягивать не стоит.
— Ты — шавка… бойцовый пес.
Он пятится, позволяя свихнувшемуся воину двинуться на него, попутно уворачиваясь и пытаясь эффективно парировать удары. Это раздражает Пожирателя Миров, раззадоривает его. Электромагнетический полуторный меч, который сержант стискивает обеими руками, — оружие получше любого цепного клинка. Он стал его исключительно благодаря настойчивой отцовской снисходительности, однако это нисколько не умаляет мощи оружия.
Натиск мясника неистовый, но его удары уже предсказуемы и менее осмысленны. Это чистая остервенелость, желание уничтожить противника чистой агрессией и напором. Тиель, невзирая на избиение, улыбается.
— А теперь ты мо…
Затем под шквалом ударов он соскальзывает и припадает на колено. Братья бросаются ему на помощь, но он снова кричит на них.
— Стоять!
Окровавленный, израненный, Тиель получает мощный удар и размахивается. Рукой с мечом. Он становится открытым.
Пожиратель Миров вздымает цепной топор, подобно кровавому жрецу, готовящемуся принести жертву, его голодный оскал походит на рыжие зубья оружия. Быстрее, нежели он казался в тот момент, Тиель погружает свой меч в грудь врага. Он пробивает бронированный нагрудник и пронзает оба сердца.
Изо рта Пожирателя Миров вскипает кровь, когда его тело начинает биться в сильных конвульсиях, и вырывается красными брызгами. Воин ревет, его зубы такие окровавленные, что кажутся багровыми, однако топор в оцепеневшей хватке продолжает опускаться. Четыре болтера Ультрадесантников в унисоне решетят врага, прежде чем оружие успевает коснуться пола.
Петроний протягивает руку и помогает Тиелю подняться на ноги.
— Что ж, это было отчаянно, — говорит легионер. — Но впечатляюще.
— Так и думал, что ты одобришь, — отвечает Тиель, вытирая кровь с лезвия.
Инвиглион останавливает его, когда тот собирается подойти к телу.
— Кому ты хотел что–то доказать, сержант? — он даже не пытается скрыть раздражение.
Как и Тиель.
— Никому. Всем. Он умер, я выжил — это главное, — он упирается в легионера взглядом. — Можно?
Инвиглион отступает, позволяя ему присесть рядом с трупом. На лице мертвого воина вытатуирован символ звания, а в затылок вбит какой–то черепной имплантат.
— Он был офицером. Но я без понятия, что…
А затем в жилах у Тиеля стынет кровь. Пожиратель Миров не мертв. Он продолжает ползти, подпитываемый злостью. Он не представляет угрозы, но из последних сил цепляется за жизнь.
Он что–то бормочет, и Тиель вытягивает шею. Инвиглион боком подступает к нему.
— Сержант…
Тиель подается ближе, морщась от смрада умирающего легионера. Он произносит два слова, снова и снова. От них в душу Тиеля закрадывается холод.
— Храм… Ночи…
Наконец, он стихает. Прокушенный язык вываливается из уродливого рта Пожирателя Миров, однако он улыбается в смерти. В глазах Венатора читается ужас.
— Никогда не видел, чтобы они улыбались, — шепчет он.
— Тогда ты никогда не видел, как они убивают, — говорит Тиель, направляясь к главной станции командного центра.
Инфосписок исчерпывающий. И как раз в ошеломительном количестве деталей таится вся неясность.
— Они не налетчики. Все это организовано.
Финий, Венатор и Петроний берут комнату под контроль. Инвиглион присоединяется к Тиелю у главного пульта управления.
— Снова этот Храм Ночи… Но что это такое?
Тиель качает головой.
— Не знаю. Место, возможно, имя лидера? Они должны откуда–то получать приказы.
— Кажется, я знаю, откуда, — окликает их Брахей. Он стоит над одним из тел. Легионер дожидается, пока Тиель с Инвиглионом не подходят к нему. — Взгляните на доспехи. На них штамп мануфакторума. Кузница-храм.
Тиель глядит на символ.
— Они с Фрэтиуса.
Это название мелькало в инфосписке. Он припоминает, что там располагался главный склад боеприпасов для действий Крестового похода в регионе, ныне закрытый и покинутый. По всей видимости, это не так.
— Они создают цепь снабжения, и это их база для операции.
— Какой еще операции? — спрашивает Брахей.
— «Храм Ночи».
Четырнадцать легионеров безмолвно сидят в отсеке корабля. Царящую тьму разгоняет лишь свечение ретинальных линз. Низкий гул силовых доспехов едва слышим сквозь глухой вой турбулентности от крутого пике.
Фрэтиус несется им навстречу, или точнее они к нему. Это всего лишь второстепенная кузница-храм, но она и укреплена, и усилена гарнизоном. Лучи прожекторов пронзают мглу, пока «Дух Веридии», которым пилот управляет, словно планером, мчится к земле, турбины работают в низком цикле, а двигатели отключены.
Белый свет озаряет лицо Тиеля сквозь узкий иллюминатор, прежде чем тот надевает запасной шлем. Его челюсть напряжена, голос — твердый, будто железо.
— Мы закончим это быстро, или погибнем в бою.
Никто не спорит. Никто не произносит ни слова.
Они атакуют в самый тыл. Десантно-штурмовой корабль прорезает тучи зернистого смога, падая подобно стреле, пока не начинает реветь сирена. Почти полностью остыв, корабль стал невидимым для сенсоров, однако полог дыма был последним камуфляжем, прежде чем кто–то заметит их невооруженным глазом. После обнаружения пришло время для стремительных действий.
Внезапное включение двигателей тряхнуло отсек, словно ударом молота, и разбросало бы Ультрадесантников, не будь они магнитно прикреплены к палубе.
Теперь они летят на полной скорости, прямиком в