– Да вообще капец… – прокомментировал Зиняк.
– Работаем, – скрипнул зубами Карачун. – Уныло.
Что бы ни ждало в Ботсаду, оно уже начинало влиять. Бандеролька несколько раз сталкивалась с мутантами, воздействующими на психику, но там было другое.
– Докладывать о своем состоянии, – велел Карачун, – о любом изменении. Говорите, друзья, говорите. До красной зоны – триста метров. Как поняли?
Все подтвердили информацию. «Триста метров, – подумала Бандеролька, – всего триста шагов. Так мало. По относительно свободной дороге и вовсе… Да вон уже и видны впереди ворота, и за ними – буйная зелень. Пожалуй, слишком буйная. Такое чувство, что из дряхлой ограды силятся выплеснуться первозданные джунгли. Кипят смрадной пеной, высверкивают пятнами цветов, одурманивают, манят…»
Карачун вскинул руку. Все остановились.
– Красная зона, – Бандерольке показалось, или голос у него звучал более сдавленно? – Мы – смертники, друзья. Уже без разницы, пойдем дальше или останемся здесь, все равно зараза долетает.
– Попробуем все-таки добраться до самой сердцевины и выяснить. Хотя бы запись оставим. Назад дороги нет. Как самочувствие, отряд?
Все были немного подавлены, но, в целом, ощущали себя здоровыми. Привычные для любого листоноши заботы отвлекали от неопределенности будущего.
– Привал, – объявил Карачун. – Попробуем прикинуть, как быть дальше.
Они уселись прямо на нагретый асфальт, спина к спине, чтобы контролировать обстановку. Бандеролька сознательно расположилась так, чтобы смотреть на ботанический сад – если там что-то шевельнется, она будет стрелять. Но ветви растений оставались неподвижными.
– Итак, что мы знаем? – рассуждал неунывающий глава отряда. – Пункт первый: если мы могли заразиться, мы уже это сделали. Пункт второй: если мы заразились, смерть близка и неминуема. А когда, спрашивается, было иначе? Пункт третий: нам нужно зайти в сад, и мы не знаем, что нас там ждет. Опять же: а когда было по-другому? Значит, все хорошо и относительно в норме. Остается определить порядок продвижения. Голову даю на отсечение: все дорожки заросли, и нам предстоит пробиваться…
– Да не проблема! – воскликнул Зиняк и отстегнул с пояса мачете.
Карачун на пару секунд примолк. Даже Бандеролька оценила эффектный жест.
– Значит, прорубаться, и Зиняк… мичман, ты же умеешь этим пользоваться? И Зиняк идет первым. Следом – я, Бандеролька, замыкает Воловик. Как сильный, но не очень смышленый. Вопросы?
– Только один, – подала голос Бандеролька. – Что мы будем делать, когда найдем ЭТО?
– По обстановке, – отреагировал Карачун. – Или сжигать, или бежать. Третий вариант – ложиться и умирать, но он мне не нравится…
* * *Это, и правда, были джунгли. Дорожки, если они вообще имелись, давным-давно заросли так, что и следа не осталось. Зиняк с хрустом прорубал тропинку в сплетении лиан, роз, разросшихся сверх всякой меры, и высоченной травы. Налево и направо разлетались брызги зеленого сока. Бандеролька топала под прикрытием сильных мужчин, поглядывая по сторонам. По-прежнему тихо и безжизненно. Ноги по щиколотку утопают в прелой листве и перегное.
Фильтры защитного костюма не давали Бандерольке почувствовать запах этого места, а ведь по запаху многое можно было бы понять. С другой стороны, хотелось верить, что именно эти фильтры защищали ее от быстрой и мучительной смерти.
Внезапно заросли кончились. Не поредели, а именно кончились, и Бандеролька, ослепнув от хлынувшего сверху солнечного света, налетела на Карачуна. Проморгалась, и только тогда смогла осмотреться.
Прямо перед замершим отрядом была проплешина – прямоугольная, со всех сторон обхваченная будто бы отступившими джунглями. За спинами ребят Бандеролька не видела, что там, но отметила странный звук: нечто булькало и хлюпало, как густая каша в походном котле.
– Ну и мерзость! – Карачун сплюнул под ноги. – Это оно?
– Сдается, что так, – отозвался мичман, – жечь будем?
– По-любому, – высокому Воловику, конечно же, было видно происходящее.
Бандеролька раздвинула спутников и наконец-то увидела источник звука.
Наверное, до Катастрофы в Ботаническом саду были и бассейны, и фонтаны, и неведомая тварь облюбовала один из них. Никогда прежде Бандеролька не сталкивалась с таким. Переваливая и переплескивая через бортики искусственного водоема, в прямоугольной чаше бурлила непонятная слизневая субстанция, цветом и консистенцией напоминающая переваренную, с пригорелыми ошметками, овсяную кашу. Мучнисто-серая, вязкая, она шевелилась, будто снизу припекало, и вздувались на поверхности мутные пузыри, лопающиеся с характерным еле слышным, и оттого еще более противным, «чпоком». Бандерольку замутило. Она сразу поверила и поняла: вот – источник заразы. И удивительно, что севастопольцы и листоноши еще не упали замертво, покрывшись зловонными, сукровицей сочащимися язвами, не превратились в комки этой дряни…
– Жги! – приказала она, и перекинула через плечо гибкий шланг, соединяющий ранец с горючим и раструб огнемета.
Оружие непривычное, но понятное: нажми на кнопку и поливай врага огнем…
Отряд выстроился, и пламя полыхнуло одновременно.
Зашипело, и обзор заволокло дымом, копотью оседавшим на забралах. Субстанция запищала – тонко, не как живое существо, а как жирная сосиска над раскаленными углями. Бандеролька выключила огнемет и перчаткой обтерла шлем, чтобы хоть что-то видеть.
Оно увеличилось в размерах. Подернулось трескающейся коркой, но вздыбилось и перехлестнуло через край бывшего бассейна, и трава на подступах пожухла. Теперь субстанция двигалась – пенно, неотвратимо, хотя и очень медленно.
– Мы его активизировали, – убитым голосом констатировал Карачун. – Оно на тепло реагирует.
– Отходим! – осознав, что отряд в опасности, Бандеролька перехватила командование. – Живо.
Приказывать дважды не пришлось. Бравые севастопольцы и опытные листоноши ломанулись обратно в заросли и остановились только метров через пятьдесят, тяжело дыша. У Бандерольки стучало в ушах.
– Все живы? – спросил Карачун.
Ему хрипло, но дружно, ответили, что все.
– Привал, – решила Бандеролька. – Давайте пораскинем мозгами.
И без Кайсанбека Алановича было ясно, что жечь субстанцию не стоит. Расстреливать живую, дышащую кашу, скорее всего, бесполезно. Но остановить ее нужно. Ветки там, где осталась тварь, подозрительно трещали, как под гусеницами танка. Бандеролька порадовалась, что взяла с собой так мало добровольцев.
– Попробуем тварь замочить, – предложил Воловик, – любым доступным способом. Может, ее в прямом смысле водой полить?
– Нет, – выступил адвокатом дьявола Зиняк, – если она от дождей не сдохла, это не поможет.
– Расстрелять? – подбросил идею Воловик, и тут же сам ее отмел. – В кисель стрелять – гиблое дело…
– Взорвать! – осенило Карачуна. – Если она и может поглотить энергию пламени, то при взрыве…
Бандеролька задумалась. Неправильно выбранная стратегия чревата тем, что все здесь останутся, а тварь разрастется и захватит Острог. Риск слишком велик. С другой стороны, ничего не предпринимать – обречь жителей Карантинного острова на смерть. Наверняка и без вариантов. И принимать решение предстоит ей, Бандерольке, и ответственность ляжет на нее…
– Хорошо, – она поднялась и сняла огнемет. – Поступаем так. Я беру гранату. Кстати, кто взял гранату? Ага, спасибо, Карачун, я знала, что ты запасливый. Давай ее сюда. Давай, давай, пока что я – глава клана, и ты обязан подчиниться. А теперь, друзья, вы уматываете на берег так быстро, как можете. Я остаюсь. Попробую ее убить.
– Фига, – отреагировал Воловик.
Зиняк и Карачун кивнули, соглашаясь