начинает врать! Что он может соврать? Да к примеру, что это электрик не правильно подключил станок. И тогда уже электрика, честного и ответственного работника, мастера своего дела, забирает ОГПУ. И если там все также будут «выбивать» показания, то честного гражданина ЗАСТАВЯТ признаться в том, что он не совершал. Как итог – минус хороший честный и ответственный работяга, а истинный виновник, кто по ошибке сломал станок, на свободе. Он вполне может быть ничему не научился, снова повторит свою ошибку и опять скинет ее на другого. Ведь один раз ему уже это сошло с рук. Его еще и похвалить могут, что выявил «саботажника и контрреволюционера»! И уже из просто ошибшегося человека он постепенно сам станет саботажником. Из-за своего не профессионализма и страха. Ведь никто его дополнительно обучать не будет, посчитав, что он и так уже обучен и компетентен. Другие люди тоже не слепые. Увидев, как их «товарищ» уходит от ответственности, при своих ошибках тоже начнут обвинять других. Как итог – на заводе останутся работать не самые обученные, а умеющие уверенно и убедительно врать. При этом завод качество своей продукции не повысит. Количество – может быть, но брак при таком подходе будет очень высоким. У людей, получающих продукцию завода, сложится мнение, что мы не умеем создавать качественные вещи. А если они еще и могут сравнить, как такой же продукт выполнен на иностранном предприятии, то у народа может сложиться ложное впечатление, что у иностранцев все лучше, а мы, извиняюсь за выражение, все рукожопые!

Товарищ Сталин всю мою довольно длинную речь молчал и не перебивал. А под конец задал всего один вопрос:

– И что вы предлагаете?

– Ввести «формулу»: ошибаться – можно, врать – нельзя! – а самого на этом моменте кольнуло воспоминание о Кате. И мельком подумал, что стоит все же ей сказать правду, что соврал тогда о своих отношениях с Женей. Конечно, снова вместе мы не будем, даже если Катя захочет этого, но очистить свою совесть необходимо. А то лицемерно требовать от других говорить правду, а самому лгать. Но сейчас не до Кати, поэтому я продолжил. – Если у человека будет право на ошибку, а из задержанных не будут выбивать показания, а станут разбираться, стараясь выявить истинного виновника происшествия, это пойдет лишь на пользу стране.

Я не знал, что будет дальше. Но, как и сказал отец, решил пойти «до конца», раз уж вообще затронул эту тему. И сейчас я узнаю, получилось ли у меня донести свою мысль до генерального секретаря, или же я окажусь в числе «контрреволюционеров». Иосиф Виссарионович молчал. Довольно долго. Даже трубку свою набивать начал, что говорило о его серьезной задумчивости. Наконец он заговорил.

– Пока что все строится на ваших предположениях, как работают следователи ОГПУ, так? – задал он мне неожиданный вопрос. – Я правильно понял, что это вам СКАЗАЛИ?

– Да, – осторожно кивнул я.

– А не думаете ли вы, что сами оказались в ситуации, когда из-за лжи другого человека, вы наговариваете на целую организацию?

Ответить на это мне было нечего. Со стороны-то именно так и выглядит. И товарищ Сталин понял это, удовлетворенно хмыкнув и сделав первую затяжку.

– Вот что, – выпустил он колечко дыма. – Вы отправитесь в Бутырскую тюрьму, – мое сердце пропустило удар, – посмотрите, как НА САМОМ ДЕЛЕ работает ОГПУ, – после этих слов я еле удержал облегченный выдох, – а уже после мы снова вернемся к этому разговору.

---

Вот так я и очутился в кабинете Попейчука.

– Так что вас интересует, товарищ Огнев? – перефразировал свой вопрос начальник следственной части, видя, что я молчу.

Я окончательно собрался с мыслями, сбросив с себя накатившее от здешней атмосферы оцепенение, и ответил.

– Я хотел бы видеть, как вы проводите задержание, в каких условиях потом содержится задержанный гражданин, как проводится следствие. Все этапы. В какой момент и на каком основании следствие считается завершенным и какой приговор в каких случаях выносится.

– Хорошо. Тогда мы прикрепим к вам сотрудника на это время. Он заедет за вами, когда будет следующее задержание. Еще что-то?

– Пока на этом все.

После чего Попейчук попрощался со мной, даже не назвав своего имени. Ну и ладно, позже сам узнаю. Теперь же нужно смотреть «в оба глаза». Похоже, следователь в курсе, для чего меня отправили, и вполне может начать действовать не так, как привык, а соблюдая хоть какую-то видимость закона. Уже чтобы я не доложил о нем что-то нехорошее товарищу Сталину. А мне нужна реальная картина. С такими мыслями я и вернулся домой.

***

Давно уже у Сталина не было чувства, что его нагло обманывают. Стремятся урвать что-то ради себя – это он понимал. Пытаются подставить другого – тоже не ново. Но вот цинично врут, творя за спиной все что заблагорассудится – такого в последнее время не было. Так он думал. Но если Огнев прав… А ведь какие отчеты ему Менжинский приносит! Их почитать, так враги народа только и ждут, когда ты ослабишь хватку. Зато он – борется с ними аки лев. И Сталин верил. Свежо еще было в памяти недавнее предательство собственного секретаря, да переход в оппозицию старого товарища. Да и как не поверить, когда сам еще до гражданской войны пользовался любой возможностью, чтобы сковырнуть проклятую дворянскую власть!

И вот – ему в лицо говорят, что ближайшие соратники и подчиненные настолько старательно ищут заговоры и борются с саботажем, что в своем рвении перешли все границы, даже банальной логики. Нет, Сталин помнил «шахтинское дело». Тогда пришлось воспользоваться такими методами, чтобы выпнуть иностранцев из советской промышленности. Свою миссию они выполнили, а уходить «по-хорошему» не хотели. Но это была разовая акция!

Нет, не зря он мальчишку к себе приблизил. Именно ведь для такого он и «поднимал» Огнева, ограждая его от других партийцев. Чтобы он в лицо не боялся сказать, какие проблемы есть в стране. Для того и в ЦКК протащил. Правда парень что-то не спешит проверять членов партии. Но ведь и повода у него не было? А вот если подтолкнуть…

– Посмотрим, что он там в ОГПУ найдет, – решил Иосиф Виссарионович. – Если покажет себя и шею не свернет, тогда можно и напомнить ему, что не просто так он удостоверение члена контрольной комиссии носит.

Придя к такому выводу, генеральный секретарь выбил прогоревший табак из трубки и продолжил разбирать накопившиеся отчеты. Руку на пульсе следует держать постоянно!

Глава 2

Октябрь 1930 года

– Сереж, – крикнула мама из коридора, пока я умывался. – Тут к тебе пришли!

– Я сейчас!

Быстро ополаскиваю голову и тут же вытираю ее полотенцем. Нормально помоюсь позже, когда Семен Игоревич общедомовую котельную раскочегарит.