– Васька, командира ранили! – как сквозь вату донесся до меня крик Демьяна. – Да успеешь еще перевязать, амулет целительный тащи – его проклятие задело!
Дальше я уже ничего не слышал. Меня накрыла привычная и знакомая тьма.
Новое пробуждение оказалось более приятным. Я лежал на мягкой кровати. Слева было широкое окно, сейчас занавешенное плотными шторами. Но кое-какой свет под ними и с боков все же проникал, давая мне немного осмотреть обстановку.
А заодно подумать над тем, что я видел. Что это было? Сон? Потерянное воспоминание? Мое ли? Или чье-то чужое? Та военная форма на солдатах – почему она показалась мне устаревшей? Мои размышления об оружии, что я когда-то видел и другие виды огнестрела, а те, что были в воспоминаниях – считаю архаичными. К чему это? Да и те движения пальцами, что создали какой-то узор… череп этот опять же… И ведь мне не показалось, что Демьян упомянул магию? Отчего я считаю ее чем-то несуществующим?
Так и не найдя ответов, я перешел к осмотру собственного тела и окружающей обстановки.
Тело еще не слушалось полностью, но поднять голову хотя бы я уже смог. Но только ее. Руки и ноги были привязаны веревками к краям кровати. От каждой конечности шла одна веревка, конец которой терялся где-то с краю кровати. Разглядеть, не поднявшись, не получится, а подняться как раз эти веревки не дают.
Я в плену? Странный какой-то плен. Потому что кроме кровати в комнате была тумбочка с кувшином полным воды и стаканом рядом. Справа у стены стоял платяной шкаф, украшенный резьбой. Довольно дорогой на вид. Напротив кровати на стене висели черно-белые фотографии. Молодая пара с двумя детьми – мальчиком лет десяти и новорожденным ребенком, лежащим в «кулечке» из одеяла. Отдельно висели фото девчонки лет двенадцати и молодого парня двадцати лет в военной форме. И над всеми ними на меня грозно взирал с фотографии старик, который устроил мне допрос при первом пробуждении. Правильно догадался, что он был военным. На фото на нем была форма с генеральскими эполетами на плечах, а на груди – ордена. На боку висел кортик.
Помещение, где я очутился, больше было похоже на чью-то комнату, чем на тюремную камеру. Если бы не веревки, вообще бы не подумал, что я здесь пленник.
Сколько я так провалялся, не знаю. Кроме замеченной мебели удалось разглядеть еще стол под фотографиями и стул под ним. Размеры комнаты были не сказать что большие, но квадратов двенадцать здесь было точно. Чувствительность и контроль тела тоже постепенно возвращались. Пожалуй, не будь веревок, я бы уже даже встать попробовал. Хотя слабость была и не малая. Не ел я давно, чувство прилипшего к позвоночнику живота было отчетливым, но есть не хотелось. Подозреваю, если удастся добраться до еды, сразу на нее налегать не стоит, а то заворот кишок гарантирован.
За неимением других дел пытался вспомнить хоть что-то из прошлой жизни. Даже непонятно чьей – этого тела или того, что навевает мне ассоциации, что я здесь «гость». Ни то ни другое не удавалось. Лишь воспоминания о засаде и бое стали более детальными. Даже смог вспомнить, как я примерно выглядел тогда. Ну, все что было доступно взгляду тогда – ноги, тело до груди примерно и… все. Но даже этого хватило, чтобы сделать предположение, что парень на фото и я – один человек. Судил по сабле на поясе и портупее. Точно смогу убедиться так ли это, когда доберусь до зеркала.
Лишь спустя наверное час в комнату зашел мужик. Окладистая борода, белая свободная рубаха с двумя пуговицами под горлом. Поверх нее жилетка. Снизу штаны из грубой ткани, перепоясанные обычной веревкой. В руках он нес небольшое полотенце для рук и какой-то флакон. Заметив, что я очнулся, он тут же поставил флакон на тумбочку и положил рядом с ним полотенце, после чего молча и быстро покинул комнату.
Но долго я в одиночестве не провел. Минут через десять зашел старик в том же самом костюме и той же глиняной табличкой. Лишь факела не хватало. Плотно прикрыв за собой дверь, он подвинул к кровати стул, что стоял под столом, уселся на него и вперил свой взгляд в меня.
– Теперь говорить можешь? – поняв, что я не тороплюсь открывать рот, задал он вопрос.
– К-да, – с трудом выдавил я из себя. – Пить…
Отказывать мне в просьбе старик не стал, а молча налил из кувшина в стакан воды и поднес к моему рту. Табличку из своих рук он не выпускал даже для того, чтобы помочь придержать мне голову. Из-за этого половина драгоценной влаги пролилась мне на грудь. Кое-как напившись, я откинулся на подушку и продолжил выжидательно смотреть на старика.
– Прежде, чем мы начнем, ты принесешь клятву верности мне и моему роду.
– И как вы проверите, что я ее не нарушу? – стало мне интересно.
– Ты либо дурак, либо не помнишь, что магические клятвы нарушить нельзя. Даже не знаю, что хуже.
– А если я откажусь? – что-то не хочется мне давать клятв, которые невозможно нарушить.
Я этого старика не знаю. Как и его род. Мало ли, что он за человек? Может мразь первостатейная и остальные не лучше. И служить таким? Нафиг надо.
– Тогда я тебя заставлю, – спокойно сказал старик, и глиняная табличка в его руках налилась мягким белым светом.
– Я тебе приказываю, принеси клятву верности роду Бологовских, – голос старика стал мощным, а все окружающее пространство для меня пропало, сузившись до его лица. Тело тоже парализовало так, словно я снова очутился в той пещере, где увидел старика в первый раз. – Клянись защищать род и вести его к величию. Клянись, что сделаешь все возможное и невозможное, чтобы род не умер в веках!
– Я… – хотелось назвать свое имя, клятва требовала это, но я его не помнил! Но магия нашла выход из положения и дальше слова сами полились из моих уст. – …клянусь своей сутью, что буду верен роду Бологовских. Клянусь, что буду защищать его и вести к величию,