— Как ты думаешь, папа согласится поговорить с Тома? — озабоченно спрашивает Милая Крошка, заталкивая в свою бывшую комнату гору чемоданов и плохо завязанных пластиковых пакетов. Настоящее цыганское переселение.

— Чтобы сказать ему что?

— Уйти из вашей квартиры.

— Это не “наша” квартира. Это “твоя” квартира. Мы ее тебе подарили. Я не уверена, что отец захочет ввязываться в твои сердечные дела.

— Ерунда! После пары поцелуев в шею он скажет “да”, — убеждает Ализа тоном пресыщенной куртизанки.

Мужчина оценил пару поцелуев в шею, но прямо объявил, что он не пойдет просить юного Тома убраться от Милой Крошки. В 25 лет пора ей выкручиваться самой. Demerdassek, как сказал бы ваш отец-полковник.

Следующий день вы проводите на телефоне в поисках доброй души, которая даст вам достойный совет, как вернуть квартиру Милой Крошки.

Старшая Дочь советует оставить Ализу выкручиваться самостоятельно, как взрослую. “Это ее проблемы” — утверждает она. Это вообще любимая фраза Жюстины. Когда вы несчастным голосом говорите ей: “Твой отец не может бросить курить”, она холодно отвечает: “это его проблемы”.

Ваша подруга Ида считает, что нужно утопить юного Тома в ванной. Она даже предлагает себя в качестве алиби: “Мы обе были в кино, господин судья”. Идеальное преступление. Дамская Лига советует позвонить в мэрию и вызвать команду по травле крыс, чтобы они наполнили дом удушающими газами дней на пятнадцать. И пусть Тома сидит внутри.

Ваша сестра Ариэль злорадствует: “Будешь знать, как баловать дочь! А то вырастили маменькину дочку, детку богатеньких родителей. Она никогда не вернет свою квартиру. Так ей и надо!”.

С приходом ночи вы обнаруживаете себя с Мужчиной в большой супружеской постели. Это вовсе не неприятно. Вы его обнимаете.

— Прекрати! Я устал, у меня болит голова, — ноет Мужчина.

— Тебе не стыдно разыгрывать мадам Рекамье? Это женщины обычно жалуются на головную боль.

Ласки становятся более направленными. Ваш большой мальчик кудахчет и даже решается пылко вас поцеловать. Он шепчет:

— Хорошо, давай займемся любовью, но только чур, потом ты не будешь храпеть!

— Что? — возмущенно восклицаете вы. — И тебе не совестно! Это ты тарахтишь так, что соседи постоянно жалуются консьержке. И даже в синдикат домовладельцев.

— Но ты тоже храпишь.

— Неправда.

— Хорошо. Этой ночью я запишу тебя на карманный магнитофон, и ты увидишь! — меняя тон — … а пока — я обожаю твои славные маленькие круглые ягодицы…

Вы находитесь на верху блаженства, и вдруг во дворе дома раздается дикий вопль:

— Держи вора! Держи вора!

Муж подскакивает, хватает с ночного столика свой револьвер (военный трофей — не зарегистрированный…) и бросается открывать окно. Вы за ним.

В слуховом окне противоположного дома мечется жилец. Он кричит и на что-то указывает пальцем.

— Вот! Вот! Какой-то тип карабкается по вашей стене

Точно.

В нескольких метрах от вас в полумраке черный силуэт (Корсиканский мафиози, экс-волюбленный вашей Милой Крошки?) цепляясь за водосточную трубу, карабкается к открытому окну вашей дочери.

— Живо спускайся, или я стреляю! — ревет Мужчина, потрясая револьвером.

— Нет! Нет! Папа! Не стреляй! — пищит тихий испуганный голос Ализы. — Это…хм…друг!

— А зачем он занимается скалолазанием по нашей стене?

— Ну…он пришел меня проведать.

— А почему он не пользуется лифтом, как все?

— …Чтобы не побеспокоить!

— Браво! Результат поражает.

Легким прыжком черный силуэт вскакивает в комнату Ализы.

Тишина.

— Что он там делает? — беспокоится ваш супруг.

— Он целует твою дочь.

— Это все тот же безработный программист?

— Ты отстал на троих ухажеров. Скорее ревнивый корсиканец или бразильский танцор.

— У меня дома это так просто не пройдет! — возмущается Мужчина. — Я пойду и быстро вышвырну вон этого типа.

— Хорошо, но сперва оденься.

Потому что вы оба совершенно голые. Малоподходящая одежда, чтобы играть оскорбленных родителей. Вы натягиваете халаты и торжественной процессией направляетесь в комнату вашей младшенькой.

Отец со свирепым видом открывает дверь и слегка подскакивает от удивления.

Как вы и предсказывали, джентльмен-скалолаз покрывает Ализу страстными поцелуями. Он отстраняется.

Это эбеновый красавец-негр.

Мужчина не расист, о нет! Он достаточно постранствовал по свету в дни своей бурной молодости, чтобы обзавестись друзьями всех цветов и всех культур.

Но от этого, до того, чтобы отдать свою Милую Крошку огромному бразильцу, который берет штурмом фасады зданий — большой шаг. Да и вы, честно говоря, тоже не в восторге. Идея, что Милая Крошка может поселиться так далеко от вас в незнакомой семье, возможно, в сердце фавелы без воды и электричества, разбивает вам сердце.

Мужчина приходит в себя.

— Ты можешь представить мне этого господина? — ледяным тоном спрашивает он у своей наследницы.

— Хоао. Хоао Васкес. Он великий бразильский танцор.

Милая Крошка поворачивается к своему обожателю с непонятными знаками, на которые молодой человек (он действительно бесподобен: с зелеными глазами и очень белыми зубами, которые блестят на фоне черной гладкой кожи) отвечает не менее непонятной тирадой.

— На каком языке он говорит? — немного нервно спрашивает Мужчина.

— Ну… на португальском — высокомерно отвечает Ализа. — В Бразилии говорят на португальском.

— Я знаю, — гремит ваш муж. — Я не совсем безграмотный.

— А ты говоришь по-португальски? — удивленно спрашиваете вы.

— Нет.

— Так как же вы друг друга понимаете?

— Мы не понимаем друг друга, — хихикает Милая Крошка, — наверное, поэтому у нас все так хорошо…

Она прекращает смеяться, видя наши потрясенные лица. Поворачивается к своему любовнику и выдает несколько жестов.

Бразилец кивает головой и…

…раздевается до трусов.

— Что он еще делает? — рычит Мужчина все более раздраженно. — Может он еще и догола разденется?!

— Не знаю. Он совершенно непредсказуем.

Милая Крошка включает диск Болеро Равеля.

Хоао начинает танцевать.

Вы замираете в восхищении. Этот мальчик — бог танца. Вам кажется, что муж разделяет ваш энтузиазм. Когда музыка смолкает, вы не можете удержаться от аплодисментов, и вслед за вами — Мужчина и ваша младшенькая.

Ухажер Ализы застенчиво улыбается.

Это действительно “отпадно”.

— А теперь — праздник! — кричит ваша дочь и включает дьявольскую мексиканскую мелодию. Хоао принимается танцевать. Ваш муж после секундного сомнения делает то же самое, вместе с вами. Ча-ча, ча-ча-ча, ча-ча, ча-ча-ча… Вы счастливы. Вам снова двадцать лет, когда вы были лучшей танцоршей в Сен-Жермен де Пре. Во что не могут поверить ваши очарованные внуки: “бабушка, расскажи еще раз, как ты была молодая и худенькая и прыгала через плечо своего партнера”. Короче, вы кайфуете.

Пока до вас не долетает сердитый голос из дома напротив.

— Эй, вы скоро закончите этот шум?

Вы прекращаете танец и музыку.

— Извините, месье Мартан, — кричит Мужчина, — маленький импровизированный праздник…

— А я, между прочим, завтра работаю! — ревет месье Мартан, все еще торча в своем узком окошке (в туалете он, что ли?).

— Я тоже, кретин! — горланит ваш муж, багровея.

Вы спешно закрываете окно, пока между соседом и вашим супругом не разразилась ссора. Вы так покладисты, потому что иначе господин Мартан полгода будет орать, встречая вас у араба-бакалейщика.

— Все, теперь пошли спать, — командует Мужчина.

И величественно покидает комнату, широко махнув рукой. Вы следуете за ним, послав воздушный поцелуй влюбленным.

Снова оказавшись в супружеской постели, вы чуть насмешливо