– Вы свободны?
– Да, садитесь.
Женщина уселась на переднее сиденье, брезгливо поджав губы. По сердцу больно резануло. «Это что?» – подумалось ему, – «Значит, если на «Москвиче», то уже не человек?». Дама была красива. Но красива холодной красотой, которая даже не вызывает мысли подойти и познакомиться. Она нервно закурила тонкую дорогую сигарету, кажется, «Вог».
– У меня в машине не курят – неприязненно бросил Максим.
– Вот ещё. Я в такси села или куда? Я деньги плачу не только за то, что бы ты меня довёз, но и за то, что бы закурить, если мне захочется. У самого в машине накурено, а мне права качаешь! – парировала незнакомка, – Лишний стольник заплачу и пить у тебя в тачке буду. Ты вези, давай.
Как обычно, после хамства, резануло болью в основании черепа, сыпануло искрами из глаз и, резко вырулив из крайнего левого ряда в правый, не обращая внимая на возмущённые сигналы машин, он остановил свой «Москвич» у остановки. Перегнувшись через ошалелую фифу, он открыл дверь и прошипел: «Вылезай».
– Простите? – ошалело пробормотала она.
– Я сказал, вылезай. Ищи себе другую тачку.
Женщина вылезла из машины, Макс резко газанул и, юзя на снежной каше, умчался по дороге. Жаль, только, колли не взял. Всю жизнь он испытывал привязанность именно к этой породе. Максим всегда боялся собак. Даже маленькая шавка внушала ему серьёзные опасения. А вот колли никакого страха в душе Максима не рождала. Наоборот, она создавала ощущение полной безопасности. Тем более было обидно видеть её среди дворняжек на городской помойке. «Совсем как та дама на «пятаке», такая же беззащитная и чужеродная», – некстати подумалось Максу. – «Тьфу! Далась она мне!»
На «пятаке» уже опять собрались таксисты в ожидании клиентов. Колли со своей сворой куда-то убежала. В душе поднялась волна неприязни к давешней клиентке. Однако рутина работы отвлекла от неприятных мыслей. В конце концов, фифа-фифой, а работать надо. На нового железного коня тоже нужно зарабатывать. Желания выходить и точить лясы, не было, печка дула горячим воздухом по ногам, в машине было уютно и тепло, и Макс остался в салоне. Мысли потекли в привычном русле. После войны приехал он в родной город. Потянулись старые дворовые друзья. Бутылка за бутылкой, застолье за застольем… Глупостей было наделано немало. А потом, как пелена с глаз упала. И увидел Максим перед собой не друзей, с которыми он вырос, а опустившихся алкашей, ничем не напоминающих тех пацанов, с которыми когда-то совершал набеги на яблони в соседнем детском саду. Домик в дачном посёлке явился тем спасением, которое помогло ему вырваться из этой трясины.
Остаток дня прошёл без происшествий, и уже по темноте Макс вернулся домой. Привычный холостяцкий ужин и спать. Сырое бельё раздражало, но делать нечего. Каждую зиму сырость проникала во все вещи, и избавиться от неё было просто невозможно. Может всё дело в том, что печка разжигалась только перед сном, а основное время в доме царил холод. Но ничего. По военной привычке, надышал под одеяло. Стало теплее. Пригрелся и провалился в сон.
Пули впивались в саманное тело домишки, в котором они нашли укрытие. Выстрел из гранатомёта разворотил угол. Потолок просел, обнажив выбивающуюся из глины солому. Провисла пара брёвен, и крошево глины посыпалось за шиворот. Макс перебежал к другому окну, на ходу крикнув Емельяненко, чтобы прикрыл со стороны двери. Радист Тихонов ткнулся головой в шипящую рацию. На виске расползалось пятно крови. Перед окном вскинулась фигура боевика, заросшего бородой до самых глаз. От неожиданности Макс отпрянул и инстинктивно нажал на спусковой крючок. Очередь отбросила бородача назад и разворотила его грудь. Это был, наверное, просто предсмертный оскал, но выглядело это, как смех. Смех над Максом.
Он опять проснулся от своего крика. Столько лет прошло. И этот дух уже давно сгнил в сырой земле. А всё равно через время он всё смеялся и смеялся. Проклятые сны. Когда-нибудь это закончится? Время пять утра. Макс подкинул угля в остывшую печку, разжёг огонь и пошёл умываться. Всё равно больше не уснуть. Пока чайник на плите напевал свою песню, он вышел во двор. Небо опять затянуло, и не было видно ни одной звезды. Пустой двор опять напомнил о той колли, которую он видел несколько дней назад. Жаль, что не забрал. Породистых собак вообще жалко. Дворняги, когда по помойкам бегают, это понятно и привычно. Но вот когда породистые… Ну не рождены они для этого. Хотя кто знает, кто для чего рождён? Макса тоже вряд ли рождали, чтобы он людей убивал. А ведь убивал. И эта фифа. А красивая, стерва. Только надменная. Есть у неё мужик, или нет? Если есть, то точно подкаблучник. Уже сколько дней прошло, а мысли нет-нет, всё к ней возвращаются. Может, всё-таки зря с ней так обошёлся. Всё-таки клиент. А клиент всегда прав. И в машине он никому никогда не запрещал курить. А тут завёлся. Просто заело, с какой миной она в его машину садилась. Хотя, конечно, «Москвич», это не иномарка. Ну, ничего. Скоро будет у него «Ауди 100», потом посмотрим. Сегодня встал слишком рано, поэтому можно не торопиться. Налил себе крепкого чаю, намазал толстый кусок хлеба «Рамой» и не торопясь, стал жевать. Радио привычно мурлыкало какую-то попсу. Вообще-то нужно уже давно купить телевизор. Но жалко денег. Каждую