2

Темнота расступилась, и Лаки увидела перед собой чёрный зев тоннеля, пробитого в скале.

— Ого! — удивилась девушка. — Это мы где?

— Тоннель, — пояснил Григорий. — Надёжная, кстати, защита от незваных гостей.

— Почему?

— Тоннель условно непроходим.

— Это как?

— Ну, считается, что его пройти нельзя. Но тропочка есть. Просто никто, кроме наших не знает про неё.

— А что, нельзя дальше вот так, — Лаки изобразила движение, которым Лена открыла проход в пространстве.

— Нельзя. Там дальше очаг. Только ножками. Прыгать слишком опасно. Ладно. Идёшь за мной след в след.

Григорий направился в темноту тоннеля, и Лаки ничего не оставалось, как последовать за ним. Вопреки ожиданиям, в тоннеле темно не было. Бетонные стены, высокий сводчатый потолок, ряд колонн, поддерживающих свод посередине, всё было покрыто каким-то налётом, издающим слабое сияние, которого вполне хватало, чтобы видеть всё вокруг себя.

— У тебя прибор какой-то включён? — неожиданно повернулся к Лаки Григорий.

— Маячок работает. Ну и детектор аномалий.

— Маячок ладно, а этот свой детектор отключи. Мешает только. Да и толку от него вряд ли много будет.

Девушка бросила взгляд на экран детектора и убедилась в правоте бородатого. На экране, была одна большая засветка. Досадливо закусив губу, она выключила прибор и сунула его в карман комбинезона. Григорий вытянул вперёд руку и повёл группу вглубь тоннеля. Почти сразу он повернул направо, потом, обойдя что-то, видимое только ему, вернулся немного назад и опять свернул направо. Аномалию, дрожавшую, словно мыльный пузырь, Лаки увидела и сама, как и электру, змеящуюся рядом.

— А вот здесь вплотную, — произнёс Григорий и, прижавшись спиной к стене, стал осторожно продвигаться вперёд приставными шагами.

Для того, чтобы пройти следом, Лаки пришлось снять свой ранец и нести его в руке. Вначале всё шло хорошо, но потом девушка почувствовала, как неведомая сила пытается оторвать её от стены. Ага. Пресс или ещё какая подобная гадость. Почуял жертву и тянет к себе. А вот обойдётся. Преодолевая эту силу, она ещё плотнее вжалась в шершавый бетон и сделала ещё несколько шагов. Тяга ослабла, а потом вообще прекратилась. Наконец, Григорий отлепился от стены и остановился.

— Что случилось? — заволновалась девушка.

— Ничего. Дай отдохнуть, — по лицу мужика крупными каплями катился пот, лицо осунулось, нос заострился, а глаза ввалились.

Похоже, тоннель действительно был уж очень сложен в прохождении. Дальше, куда ни глянь, тоже виднелись мерцающие пятна мыльных пузырей и паутина электр. И это не считая тех аномалий, которых не видно невооружённым глазом.

— Сейчас ещё немного пройдём и на ночёвку встанем, — тяжело дыша, проговорил Григорий. — Скоро техническое помещение будет. Вот там и отдохнём до завтра.

Где-то через полчаса продирания через переплетения аномалий, наконец, в стене тоннеля показалась дверь, оббитая жестью. Мужик толкнул её, и первый вошёл внутрь. Всё тот же светящийся налёт освещал помещение. Вдоль одной из стен стояли железные шкафы с электрооборудованием, давно уже не работающие. У другой стены притулился стол, а на полу были оборудованы лежанки.

— Вот здесь и переночуем, — бросил свой вещмешок возле одной из лежанок Григорий. — Лена, организуй поужинать.

Девушка присела возле своего сидора и стала выкладывать на столешницу какие-то свёртки. Пара минут, и на столе уже были бутерброды с салом, зелёный лук, редиска и варёные яйца.

— Вот теперь можно и перекусить, — довольно произнёс Григорий.

Группа столпилась вокруг стола и налетела на еду. Лаки стало неудобно, что замешкалась и не предложила в общий котёл свой сухпай, и она скромно осталась в сторонке.

— А ты что стоишь, как не родная? — удивился Григорий. — Налетай, давай.

— Да я вот… — пробормотала девушка, вдруг смутившись, и выложила на стол ИРП.

— А это что за диковина? — заинтересовался мужик.

— Это сухой паёк. Индивидуальный рацион питания.

— Убери-ка свой этот, как его, паёк. Нам такой гадости не надо. Вот, бери нормальную еду.

— А эта чем не нормальная?

— Да ешь ты! А нормальная еда, как нам наши родители завещали, это та, которая портится быстро. А твоя, наверное, неделю может лежать и с ней ничего не случится.

— Но сало-то ведь не портится.

— Оно нами же засоленное. А соль это жизнь. И оно от неправильного хранения может пожелтеть и прогоркнуть. Да ешь ты, не стесняйся.

Девушка быстро упрятала свой ИРП назад в ранец, и, с неожиданным аппетитом, набросилась на простую, но очень вкусную еду.

— Ну, теперь можно и поговорить, — вытерев тряпицей руки и усаживаясь на лежанку, промолвил Григорий. — Расскажи, каким ветром тебя сюда забросило? Сама же говоришь, что не местная. А в наших краях не местному без знающего человека — верная смерть.

— Да вот не знаю с чего начать.

— С чего-нибудь начни уж. Сильно ты отличаешься от тех, кого здесь видывать приходилось. И одеждой, и оружием, и поведением. Да и аура у тебя точно чужая для этих мест. Сильно чужая.

— Не знаю, что там с аурой, но я, действительно, очень сильно не от сюда. Вы мне, наверное, не поверите, но я вообще не из вашего мира.

— Почему не поверим? Поверим. Наших родителей тоже много лет назад из другого мира вырвало и первым выбросом в этот мир забросило. В самый очаг.

— Да? Ну, меня ничто не вырывало. Есть у нас там такой учёный. Физик называется. Причём это и прозвище, и профессия. Так вот, нашёл он способ, как проход в другой мир открыть.

— Это, типа, как Лена?

— Почти. Только он прибором открывал, а не как Лена, руками. Да и Лена в пространстве открывает, а Физик между пространствами. Вот и уговорил он меня зайти в этот проход и поставить один прибор. Я должна была тут же вернуться, но на меня напали собаки.

— Это, какие?

— А у вас что, много всяких?

— Да разные встречаются.

— Эти были здоровые такие, тёмно-коричневые, морды приплюснутые, а языки чёрные. И на мозги давили сильно.

— Ясно. Это мозгодавы. Сколько их было?

— Шесть.

— И ты с ними справилась? Они втроём могут человека разума лишить.

— Не знаю. Они эту свою давилку мозговую включили, когда вдвоём остались.

— Наверное, они в тебе противника не увидели. Решили, что