— А?..
— Да ты и не был, собственно. Организм жив — мозг нет. Шансы, что ты проснёшься, были пятьдесят на пятьдесят. И мы… решили подстраховаться, и не говорить ни о твоей смерти, ни о выживании. Для всего мира Константин Росс просто исчез. Как и Август Романов.
— Сука…, - прошептал я, сжимая одеяло.
Не знаю как реагировать. Просто не знаю.
Для всех, кому я небезразличен, это были девять месяцев полного неведения. Девять месяцев… самобичевания как минимум сестры. Да, у них была надежда, что я выживу, и возможно они в это даже верили, но… девять месяцев?
А что насчёт Софии? Кати? Они определённо ко мне привязались.
"Погоди…", — я начинал вспоминать, — "Стоп, погоди! София ведь должна была выйти замуж через несколько месяцев до моей комы!"
— Что с Софией и Катей?
Я приготовился к худшему. Естественно, у меня не было влияния Гордыни, но я всё ещё оставался довольно жадным и горделивым человеком.
— О, у Кати всё хорошо — она теперь важная шишка. Война, сам понимаешь. Теперь-то всем нужно и обучение, и консультации, да и полководец стране не помешает. А вот София…
— Что?..
— Ну, почти без изменений. Жизнь в мире остановилась, все контракты сдвинулись. Турнир тоже, кстати. Так что София Элерс просто повисла в вакууме. Вот только пару месяцев назад начала возвращаться к жизни — Людвиг и Мария позволили.
— Не вышла замуж?
— Нет. Пока нет. Она в агентство Евгения-то только недавно вернулась. Какая там свадьба.
Я выдохнул.
Ничего плохого не произошло. Ничего непоправимого.
Всё можно наверстать.
— В целом, это все новости, — подытожил Аргус, — А, ну и Эстер пропал, но это новость не для всего мира.
— Как пропал?
— За неделю до той битвы. Просто исчез. Цыгане украли, хрен его знает.
Итак, подытожим.
После поглощения Хоро-Вортекса я девять месяцев сражался с жопными демонами за право владения душой. Выиграл, проснулся.
За это время Лоуренс видать научился использовать стационарный портал с помощью приказов, начал войну против мира, за счёт которой роду Кати, в котором осталась лишь она, вернулось былое величие. Дама нарасхват теперь.
Софию же заморозили в холодильнике и вынули несколько месяцев назад. Не знаю как на ней сказался вновь упавший контроль Людвига, но уверен, выдернуть из этого состояния я её смогу.
Ну и мама с сестрой — за них я переживаю больше всего. Даже представить не могу, что у них на душе.
Они ведь не знают, что прямо сейчас я с мокрым пахом сижу и слушаю маразматика.
— Ладно, поправляйся, — он похлопал меня по плечу, встал и пошёл к двери, — Пойду выяснять, как тебя отсюда увозить, инвалида эдакого.
И он ушёл. Но надолго остаться одному у меня не вышло — пришли доктора. И тема визита была очевидна. Что ещё докторам, собственно, делать?
Но вот была загвоздка: меня не могут проверить досконально, не могут начать восстановительные процедуры, да и вообще ничего не могут со мной сделать, пока я могу стереть гору Фудзимото взмахом мизинца правой ноги.
Моя сила — огромная проблема. Я её просто не контролирую. И медицинские чинг-чонги пришли, чтобы понадавать мне советов к её контролю.
И как же они охерели, когда уже через час я ничего не рушил при любом пердеже.
Суть в чём. Теперь контроль пространства — такая же врождённая сила, как и двигать мышцами. И следовательно, чтобы ею пользоваться осознанно, нужна своего рода нейромышечная связь. Нужно понимать что и как именно ты делаешь.
И кто-кто, а я шарил за спорт, и, следовательно, нейромышечную связь. Мне не составило труда понять о чём они, пусть и напрягать я должен не мышцы, а мозг.
Нужно чувствовать, как твоя нервная система отдаёт команды. Понимать, что она это делает. И стараться блокировать.
Через час получилось — пусть и медленно, но я водил руками и ничего не сносил.
«Чёрт…», — до сих пор не верилось, — «Никаких приказов. Никаких костылей. Просто… чистая, врождённая сила. Настолько мощная. Настолько абсурдная»
— Воистину Вортекс, — глубоко поклонился один из врачей.
За ним последовали и другие.
Японцы. Которые не уважают никого, кроме японцев. Поклонились. Мне.
— Отдыхайте. Сейчас к вам подойдёт ваша личная медсестра. Просите её о чёмугодно. Мы вернёмся через несколько часов. До этого старайтесь ещё больше стабилизировать силу.
Вот и остался один. Наконец.
«Так-с…», — выдыхаю, перевожу взгляд на злосчастный графин, — «Попробуем»
Всё это время я учился сдерживать телекинез. Сейчас время им овладевать.
Нужно сконцентрироваться на предмете. Представить, что где-то внутри у тебя есть фантомные мышцы. Они соединены с нервами. А нервы — с мозгом.
И эту нервную систему нужно прочувствовать. Будто… ты ощущаешь каждый импульс, каждую команду.
А затем… выставив руку на предмет… ты напрягаешь нужный участок.
— Вот так!
Слегка сжимаю ладонь, и кувшин на огромной скорости сначала летит в меня, а затем останавливается в нескольких сантиметрах от руки.
Получилось.
Ха… ха-ха! Получилось! Я притянул предмет силой мысли! Работает!
Никаких костылей! Никакой отдачи! Простая, чистая мощь, которую уже никто не отберёт, которая принадлежит лишь мне!
— Ха-ха! Йе-е-е-!.. — я обрадовался, утерял контроль, и случайно отправил кувшин в окно, — А, кхм, ой.
Судя по звуку, он кому-то на голову прилетел.
«У-у-ух… круто», — настроение поднялось в край, и я прилёг обратно.
Я счастлив. Правда. После стольких недель сраных Приказов, которые, не буду скрывать, всё ещё выглядят невероятно, получить в пользование обычную, зависящую только от тебя силу, это… что-то освежающе-приятное.
Подумать только — двигать предметы лишь простой мыслью…
Ашалеть, ашалеть.
Правда из этого вытекает другая проблема — если много думать, то мозг начинает уставать. Думать в принципе противопоказано, а так много как я — тем более. Но в целом… это всё, да. Больше ограничений я не почувствовал.
— З-здравствуйте, господин. Простите, что убежала. Больше такого не повторится, — в палату вернулась та самая молодая японочка, которая встречала меня после пробуждения.
С того момента моё зрение полностью пришло в норму, и я смог её осмотреть.
Милая. На самом деле, больше на метиску похожа. Черноволосая. С внушительной грудью. В костюме медсестры, но красного цвета и выполненным по японским мотивам. Классика.
Куда больше меня привлекало другое.
Тут и там у неё виднелись чешуйки, ногти были необычайно длинны, а зрачки и вовсе вертикальные! Ещё она не моргала и странно водила лицом, будто воздух на вкус пробовала.
Да ну не угорайте. Да ты хонишь.
Это что…
Змеедевочка? Ящеродевочка?
«Oh my god…»
Ой, просто песня. Просто сказка. А ведь говорили же, здесь монстрофицируют людей. И про желающих меня девочек говорили…
И это тело не получало разрядки несколько тысяч лет…
И делать я могу что угодно…
— Можешь, пожалуйста, принести одежду? Любую, — попросил я