Я вскинул руки, чтобы стукнуть по столу, но затем передумал. Вместо этого я взял стакан с пальмовым вином и залпом осушил его. Бальтасар удовлетворенно улыбнулся. Я же поморщился: вино оказалось кислым и терпким, словно было изготовлено из прокисших древесных стружек или таких же прокисших носков.
— Что… что же, по-вашему, там случилось? — спросил я, ежась от кислого послевкусия во рту и желания вдеть Бальтасару его же наручники кольцом в нос.
— Присядьте.
Я послушно поднял стул и сел.
— Ну? — буркнул я, пытаясь совладать с тревогой и набиравшей обороты изжогой.
— Примерно в одиннадцать часов утра вы с вашим дядей прибыли к развалинам Сагзавы, — монотонно начал Бальтасар и еще раз обмахнулся фуражкой. — С разницей в несколько минут следом за вами приехала группа туристов номер пять, состоявшая преимущественно из постояльцев отеля «Ла Розес». Чуть позже вами, мистер Ржа-ной, был найден стронгилодон — цветущий и пропитанный тяжелыми соединениями некогда расплавленных минеральных пород. Как вы понимаете, данный стронгилодон не был своевременно обнаружен и уничтожен — из-за небрежности и халатности работников заповедника.
— Пока совпадает с моей версией, — угрюмо произнес я и налил себе еще вина.
— Аромат такого цветущего стронгилодона почти не имеет ярко выраженного запаха, а воздействие, которое он оказывает на человека, варьируется от сна до правдоподобных галлюцинаций, — размеренно отметил Бальтасар. — Если же такой стронгилодон употребить, как это сделали вы, мистер Ржа-ной, то летальный исход для принявшего его наступит в течение часа. Думаю, ваша дыхательная система и сама почти убедилась в этом.
— Да что за бред, а! — воскликнул я. — Я сам видел, как летучая мышка с восторгом жрала этот стронгилодон! И в ее маленьких глазках и намека не было на то, что она собирается коготки с крючка снять!
— Предсмертный экстаз.
— О… — смутился я и украдкой быстро подышал. — Ладно, это я еще готов понять и закопать где подальше. А в остальном… Получается, все уснули, а у меня крыша поехала, так, что ли?
— Сон — наиболее типичная реакция организма, — уклончиво ответил Бальтасар.
— И что, из пятой группы никто ничего не помнит?.. — неверяще уточнил я. — Да они снимали как сумасшедшие! А еще они орали — как свиньи, которых эти ваши козлососы обсосать готовились!
— Не стоит умалять наш профессионализм, мистер Ржа-ной, — вежливо заявил Бальтасар. — Вся видеозаписывающая техника и все гаджеты группы пять были проверены самым тщательным образом.
Я невольно притих:
— И?
— Все они безнадежно испорчены, — развел руками Бальтасар. — Похоже, в том месте к поверхности поднялась магнетитовая руда. Для местности рядом с вулканом — обычное дело.
— То есть — ничего не зафиксировано, потому что к поверхности поднялся магнитный железняк? — желчно уточнил я.
— Именно.
— Я сам видел, как они снимали! — гаркнул я, снова вскакивая. — Все они просто охренели, когда увидели этих тварей! И их аппаратура была рабочей — вся!
Бальтасар выразительно потряс лежавшими наручниками, и я, сделав несколько глубоких вдохов, уязвленно сел обратно.
— Как же тогда я смог позвонить? — раздраженно полюбопытствовал я. — Как же тогда мой телефон дозвонился, а?
— Ах да, чуть не забыл. Секунду. — Бальтасар достал из кармана брюк мой смартфон. — Вот, пожалуйста.
Я торопливо взял телефон, чтобы найти в исходящих вызовах свой звонок на горячую линию. Однако тот, к моему удивлению, даже не включился. Вынув из смартфона аккумулятор, я, словно каменной таранкой, сердито постучал им по столу.
— Что вы с ним сделали? — подозрительно нахмурился я, вставляя аккумулятор обратно. — Он что, сел? Или у вас в ягодицах тоже магнетитовая руда к поверхности подошла?! Заряд был полный!
— Как я и сказал: всё дело в руде, — заверил меня Бальтасар.
Я с напускным безразличием спрятал смартфон:
— Ладно, подыграю. Какие сюжетные извращения были потом?
Бальтасар сверился со своими бумагами:
— Потом все потеряли сознание, а вы срочно поехали в город. Перед этим вы, правда, не только наехали на ногу гражданину Германии, но и подожгли резервный запас топлива из микроавтобуса группы номер пять.
— Так, а вот это уже полный… — Я мучительно удержал в себе слово, сочетавшее в себе лаконичное женское начало и такой же лаконичный конец всему[10]. — А есть чем закусить? — И я недвусмысленно покосился на вино.
— Конечно, мистер Ржа-ной, — кивнул Бальтасар и неспешно вышел.
Оставшись в кабинете один, я проковырял в запаянном пакете со стронгилодоном дырку и оторвал себе небольшую веточку растения.
— Так я и поверил тебе и твоей лапше! Хрен тебе — по всей твоей вежливости! — прошептал я, бережно пряча веточку в носовой платок.
Через мгновение в кабинет вошел Бальтасар, неся в руке тарелочку с нарезанным апельсином. Под мышкой у Бальтасара была папка.
— Ну вот, другое дело! — беззаботно облизнулся я, когда тарелочка опустилась на стол. — С размахом и хлебосольно — целый апельсин!
Бальтасар уселся, положил папку на стол и выжидательно посмотрел на меня.
— Ваше здоровье, господин офицер, — поднял я стакан с вином и намеренно лениво выпил его.
К апельсину я демонстративно не притронулся, и Бальтасар снова вежливо улыбнулся.
— А как же Адриано? — хмуро осведомился я, понемногу хмелея. — Полноватый такой испанец. Он еще помочь нам пытался. Какие у него козлососы в галлюцинациях были?
— Вероятно, вы говорите об Адриано Гольдони, — невозмутимо произнес Бальтасар, сцепив руки в замок. — Иных мужчин с именем «Адриано» в группе пять всё равно не было. Так вот, Адриано Гольдони не помнит ни вас, ни вашего дядю.
— Да, верно: откуда же ему нас помнить, — язвительно процедил я. — А как же Бен? Как быть с тем, что с ним сделали?.. У него же… у него же вся шея со стороны спины была разворочена! Там словно миниатюрная бомба рванула!
— Ваш дядя умер от сердечной недостаточности. — Бальтасар достал из папки фотографии и пару бумажек. — Вот данные предварительного осмотра и снимки. Как видите, ваш родственник не имеет на теле каких-либо следов насильственной смерти или иных повреждений.
— Бессмыслица какая-то… — неверяще пробормотал я, разглядывая снимки.
На фотографиях был Бен. Он лежал на сером столе — голый, посиневший, прикрытый белой тканью по грудь. К моему недоумению, несколько снимков демонстрировали шею Бена со всех сторон. Однако вместо кошмарной раны на ней была лишь поблекшая загорелая кожа.
— Здесь же… здесь же было всё разорвано… — с дрожью прошептал я, показывая пальцем на фотографию. — Здесь всё было разорвано, черт возьми! Стойте… А зачем его шею вообще сфотографировали?..
— Это было сделано по моей просьбе, которая, в свою очередь, опиралась на ваш занимательный рассказ, — бесстрастно пояснил Бальтасар.
— Этого просто не может быть… Это… — Я схватился за голову, не зная, чему верить. — Божья роса мне в глаза! Я знаю, как доказать правдивость своей версии! Хах! Знаю!
Бальтасар едва заметно пожевал нижнюю губу, не сводя с меня вежливого, но снисходительного взгляда.
— А вы