- В чем дело?
Ответа не последовало.
- Свердлова, следующая - вокзал,- объявила кондуктор.
- Чего испугался, тихарей ведь не было видно? - раздраженно спросил Сокольчик, как только сошли на привокзальной площади. Ему все больше не нравилось поведение товарища. А тот усмехнулся и выразительно кивнул в сторону видневшейся вдали большой вывески «Ресторан Минск».
- Выпить ему не терпится,- буркнул Хрящ,- вот и прозевали.
- Не столько выпить, как поговорить хочу,- отрезал Виктор, глядя на него в упор.
Сокольчику не хотелось обострять и без того натянутые отношения.
- Ну да ладно,- примирительно произнес он.- Наше от нас не уйдет.
Массивная резная дверь распахнулась, впуская посетителей. В вестибюле пришлось задержаться: Федор тщательно поправлял прическу и долго крутился перед зеркалом.
- Мордашка вроде ничего, вот только под глазами набрякло.
- Пить надо меньше.
- Наряд не годится: брюки совсем обтрепались,- пропуская мимо ушей замечание товарища, продолжал Хрящ.
- Иди работать, все будет.
Поднялись на второй этаж. Хрящ внимательно осмотрел зал и направился к столику, скрытому колоннами. Усевшись, достал сто рублей и по старой привычке сунул их под фужер.
Взгляд Виктора был прикован к лежащим на столе деньгам. Он ничего не видел, кроме этой бумажки с портретом Владимира Ильича Ленина. Чья она? Ему был хорошо известен источник доходов человека, который сидел напротив и, не торопясь, по-хозяйски, изучал меню. Неужели в эту минуту какая-нибудь женщина, вытирая слезы, рассказывает, как ее обокрали? Или студентка, решившая на стипендию приобрести обновку, делится с подругами постигшим ее несчастьем? Или паренек, получивший свою первую зарплату в жизни, растерянно шарит по карманам?
Раньше бы Петровский не задумывался над всем этим. Его никогда не интересовало прошлое бесшабашно пропитых денег. Но теперь…
Никогда еще и никого не ненавидел он такой ненавистью, как Сокольчика, дававшего заказ официантке. Глухую злобу и ненависть вызывал теперь человек, перед которым он когда-то преклонялся, которого уважал за решительность и считал чуть ли не героем. Это он заставил испить до дна горькую чашу разочарований и позора. Это он своим появлением напомнил дни, которые Виктор старался забыть, как кошмарный сон.
Официантка принесла графин водки, пиво, расставила тарелки с холодной закуской.
- По маленькой за будущее. Чего нос повесил?
Виктор поднял голову. Он с трудом сдержался, чтобы не выпалить все, что хотелось сказать. Зная вспыльчивый характер и крутой нрав Хряща, решил не спешить, а действовать спокойно и наверняка. Только неоспоримыми доводами можно убедить Сокольчика, и он их сегодня услышит.
- За будущее с удовольствием. Только за настоящее будущее!
- Угу,- пробурчал Федор, прожевывая колбасу.- Закуси и рассказывай: где, что и как.
- Давай уж ты первый.
- Да у меня ничего особенного. Приехал позавчера, был на лесозаготовках. Прямо с вокзала зашел в справочное, узнал адреса - твой и Петькин. Его еще не видал, все нет времени. Сам знаешь, нагонять потерянное приходится. Вот соберемся вместе и решим на дальнейшее.
- Решать нечего, иди на завод.
От удивления у Сокольчика округлились глаза.
- Ты что, спятил? Хватит с меня, досыта наишачился! Ты и Петька будете работать, я - подбирать днем объекты, составлять планы, а вечером будем вместе обделывать.
- А дальше что? - поинтересовался Виктор. Его все больше захватывал предстоящий поединок.
- Установлю связи, толкать буду. Выручку на старых условиях. Подходит?
- Ну, а потом?
- Как потом? - не понял Федор.
- И сколько времени? Год, два, пять, десять?
- Смеяться надо мной собрался?!-вспыхнул Хрящ и угрожающе добавил: - Не советую!
- Как сиделось? - спокойно, как ни в чем не бывало Петровский изменил направление разговора.
- Кино, концерты, радио, библиотеки. Команды футбольные и волейбольные. Вообще-то скука. Братва, правда, подобралась - сила! Все время в очко резались… А, давай лучше повторим. - Хрящ взял в руки графин, но Виктор отрицательно покачал головой и закрыл ладонью рюмку.- Не хочешь, как хочешь. Мне больше достанется. Теперь твоя очередь.
- У меня сейчас все по-другому, да и планы не те,- начал Петровский.- Сиди и слушай, раз сам захотел, но главное - постарайся понять. Вдруг к тебе придет какой-нибудь шпион и предложит большие деньги, не в подарок, конечно. Согласишься?
Сокольчик поперхнулся водкой, отломил кусок хлеба и, судорожно поднося его к большому, мясистому носу, принялся нюхать. Он мог ожидать всего, только не такого разговора.
- Да я его своими руками удавлю, подлюгу! - отдышавшись, ответил .Федор.- Что я изменник какой?! Я ж не против Родины.
- Не против! А сам-то что сделал для нее полезного? Не хочешь работать, сидишь, как паразит, да еще и воруешь, грабишь. И у кого? У своих же советских людей. Архитектор сделает проект, строители построят дом. Люди им благодарны, а ты спешишь к этому архитектору или строителю в карман залезть.
Заболеешь, бежишь в поликлинику: «Помогите, доктор!» И не думаешь, что, может, накануне у этого же врача получку или часы слямзил. Все работают, чтобы лучше жилось и тебе и мне. Думал когда-нибудь об этом?
- Ну и хлипким же ты оказался! Быстро поддался на уговоры да разную агитацию. Ты только политику к нашему делу не мешай! - багровея, выдавил из себя Хрящ. Он видел, что бывший соучастник ускользнул из рук, навсегда вышел из подчинения. Но хуже всего было чувствовать собственное бессилие. Лишь присут-ствие за соседними столиками посторонних заставляло сдерживаться.
- А меня никто и не уговаривал. Ты внимательно посмотри на свою жизнь и сам все поймешь без агитации. Плывешь по поверхности, окунись лучше поглубже да разберись, что к чему. В тюрьме встретил я одного рецидивиста, Кожевникова. Не нам с тобой чета, с тридцать пятого года по тюрьмам, сотнями тысяч ворочал, а теперь раскаивается. Ни родных, ни семьи, ни друзей настоящих. Он и посоветовал мне еще в заключении получить специальность, а после освобождения идти работать и учиться в вечерку. К книгам приучил. Вся беда в том, что ты видишь изнанку жизни, мимо хорошего проходишь.
Виктор на минуту задумался, потом заговорил снова:
- Возвращался я из заключения. Подошел ко мне в поезде старичок, ну и, как обычно, скуки ради, начал расспрашивать. Спросил только, откуда еду, а я вроде оплеуху получил. Стыдно, понимаешь ты, стыдно с людьми разговаривать! Ничего ему не ответил, промолчал. С меня хватит! Кончил раз и навсегда, как говорится, «завязал». Раньше или позже все бросают. Так лучше пораньше, пока не спился и не подох под забором. Вот ты пьешь, а сам небось трясешься. Вдруг уже милиция ищет? Ты ее боишься, а я благодарить готов. Тот самый старший лейтенант, что дело вел, помог и на работу устроиться. К директору ходил хлопотать за меня насчет общежития. Вот ты кричал раньше, что у воров спайка, помогают друг другу. Что ж они тебе брюки не купят, посмотри, в каких ходишь?
- Уходи, сволочь, пока цел!
- Да, пожалуй, я тебе все сказал.- Виктор под-нялся,