Сокольчик вскочил. Ноздри его раздувались, пальцы сжались в кулаки. Теряя самообладание, он затопал ногами, процедил сквозь зубы:
- Клятву забыл?! Мы с Петькой тебе покажем, стерва!
Петровский широко улыбнулся, спокойно положил на стол свои пятьдесят рублей и, не торопясь, пошел к лестнице, бросив на ходу:
- Рассчитайся моими, они честным трудом заработаны и ничьими слезами не политы. А насчет всего остального - увидим!
Дрожащими руками Хрящ схватил графин и, расплескивая содержимое, наполнил фужер. Глядя на удаляющуюся широкую спину Виктора, залпом выпил водку и заорал:
- Официантка! Быстрей расчет!
* * *
Невдалеке от проходной прохаживается парень. Руки засунуты в карманы брюк, воротник пиджака поднят, но это, видно, не помогает. Резкий, холодный ветер забирается под рубашку, заставляет все время двигаться. С нетерпением поглядывает он на часы, висящие над входом. Медленно, очень медленно двигаются стрелки для Сокольчика. Еще целых десять минут до конца смены, целая вечность!
Наконец из всех дверей хлынула толпа. Хрящ внимательно всматривается в лица, стараясь не пропустить Петровского. Вот показался и он.
- Тебя можно на минутку?
Петровский обернулся, увидев перед собой Федора, нахмурился.
- Чего тебе?
Хрящ смущенно переступил с ноги на ногу, отвел глаза в сторону. Заговорил , глотая слова, точно опасался, что его перебьют и не дадут досказать:
- Ты уж извини за те слова в ресторане. Пьяный был. Сейчас пришел за помощью: может, по старой памяти сможешь что сделать. Хочу устроиться учеником куда-нибудь, специальности ведь нет. За эти две недели многое изменилось…
- Подожди-подожди, тут что-то не то. Наверное, просто хочешь пристроиться для отвода глаз,- отходя в сторону, сказал Петровский.- Как хочешь, а я тебе не верю. Бывай здоров! Некогда, сегодня занятия в школе.
- Эх ты! - Сокольчик круто повернулся на каблуках и широким шагом пошел прочь.
Где-то в сердце Виктора шевельнулось сомнение. Кто знает? Может, на самом деле человек, когда-то скатившийся в омут преступной жизни, решил, наконец, из него выбраться? Если так, то стоит помочь. Ведь протянули же ему, Виктору, в свое время дружественную руку. Во всяком случае нужно поговорить, зря поспешил.
- Подожди, Федор! -Петровский догнал Сокольчика, потянул за рукав к ближайшей скамейке.-Давай сядем и все обмозгуем. Чего это вдруг надумался?
- Жизнь заставляет. Батька грозится из дому выгнать. Хватит, говорит, дурака валять, пора за ум браться. Ну, я на первых порах выжидал, присматривался, думал…
- Да, подумать было о чем… -мимоходом вставил Виктор.
- Побывал у Петьки,- с трудом продолжал Сокольчик. Было видно, что признание давалось ему не легко.- Примерно то же услышал, что и от тебя. Сам он на электротехническом работает.
- Знаю. Мы часто видимся.
Федор замолчал. Взял в руки прутик и принялся чертить на земле замысловатые фигуры. Так продолжалось несколько минут. Потом он решительно отбросил прутик в сторону, стер подошвой туфля нарисованное и впервые посмотрел прямо в глаза Виктору спокойным взглядом уверенного в себе человека.
- Решил жить по-другому, вот и все. Хочешь - верь, хочешь - нет.
- Я поговорю с начальником цеха, попрошу его. К парторгу завода схожу,- просто сказал Виктор.- Ты подойди завтра к обеденному перерыву, к двенадцати. Но смотри: если что - пеняй на себя. Договорились?
Сокольчик протянул руку. Пальцы сплелись в крепком рукопожатии.
- Жалеть не будешь, что помог. Больше ничего не скажу, а докажу на деле…
Из проходной шли и шли рабочие. Они направлялись в разные стороны, некоторые проходили мимо скамейки, на которой сидели два бывших вора.
- Смело иди к людям, в рабочую среду. Они не дадут свихнуться, вовремя и поддержат и помогут. Потом сам будешь удивляться, почему не сделал этого раньше,- задумчиво произнес Петровский, глядя на товарища.- На прошлое поставь крест. Сегодня у тебя второе рождение, начинается новая жизнь. Правильная и настоящая!
Минск. Ноябрь 1957 г.