Линк
Настроение было хорошее, погода была хорошая, и люди мне все нравились (почти). Занятия в Академии шли уже два месяца и весьма успешно. Словарный запас тоже быстро пополнялся и при случае я уже мог закосить под не очень грамотного крестьянина из глухой деревни. Жизнь налаживалась. Зайдя с Ларой в таверну, заказали себе вина, закуски и решили немного отдохнуть. Выпив кувшинчик и разомлев, заметил недалеко от себя прислонённую к стенке гитару (во всяком случае инструмент, на неё весьма похожий). Настроив её под себя, начал тихонько наигрывать. Сразу честно скажу — играл на гитаре и пел для себя только в далёкой молодости. Но то чувство свободы, когда отпускаешь свой голос на волю и он вибрирует в каждой клеточке тела, я запомнил навсегда. А сейчас — компания хорошая, чего бы не спеть. Играл я негромко, но внимание соседей привлёк сразу. Вон и служаночка посматривает с интересом. И я потихоньку начал «Love me tender» Элвиса Пресли. Бархатный глубокий голос, завораживающий взгляд и к концу песни служаночка стояла вся пунцовая от смущения и не смела поднять глаза. Да и остальным понравилось. Спел ещё с десяток хороших песен на разных языках. А всем объяснил, что по настоящему песня звучит лишь на родном языке, а о чём она и так понятно. Потом сидящая за одним из столов группа солдат проставилась вином и попросила спеть для них. Ну что ж.
— Песня одного из легионов великой империи, с которой они шли в бой — как настоящий конферансье объявил я.
Песня была достаточно простая, главное было передать ритм и настроение. Отбивая ногой ритм и старательно делая голос грубым, я начал петь. Солдаты быстро запомнили припев и стали подпевать мне, отбивая руками и ногами ритм шагов. Я же закрыл глаза и погрузился в звуки песни. Не хватает только звуков ударов мечами по щитам — с некоторой досадой подумал я и тут же их услышал. Вот так гораздо лучше. Когда песня закончилась, я ещё посидел с закрытыми глазами — хорошо то как, как будто и в самом деле шёл в бой вместе с товарищами, полностью уверенный в победе. Потом меня насторожила тишина. Открыв глаза, увидел, что все сидят замерев и смотрят мне за спину. Я тоже медленно повернулся. Мама дорогая… В каком-то сиреневом мареве стояли явно духи и явно весьма материальные фигуры трёх римских легионеров. И все смотрели на меня. Я непроизвольно кинул руку к груди в римском приветствии и на чистой латыни (откуда я её знаю?) произнёс:
— О, великие воины, гордой поступью прошедшие половину мира. Молодой воин приветствует лучший легион империи, покрывший себя неувядающей славой! — и коротко, но почтительно склонил голову в приветствии.
После некоторой паузы их главный хмыкнул и сказал:
— Хорошо пел. Будет трудно — позови, споём вместе по настоящему.
И призраки растворились.
Опустившись на подгибающихся ногах на лавку, я хорошенько приложился к кувшину с вином. Обернувшись к настороженно смотрящим на меня посетителям, попытался улыбнуться и разрядить обстановку.
— Иллюзия однако, когда хорошо поёшь, бывает иногда!
Вряд ли кто мне поверил, потому что несколько минут было слышно только булькающие звуки — все активно запивали потрясение. Но понемногу все расслабились, опять начались разговоры, я спел ещё несколько шутливых песен. И тут меня чёрт снова дёрнул за язык. Заметив среди посетителей несколько человек, похожих на степняков, решил спеть и для них. А петь начал горловым пением. Причём, понимал о чём пою! Кого же мне ещё боги засунули в голову, ужаснулся я. И вот я пою о степи, какая она бескрайняя, как она прекрасна весной, о табунах лошадей и т. д. Закрыв глаза, я опять погрузился в транс, рассказывая о великом хане, чьи воины закрывали степь от края и до края. Когда песня кончилась, ответом опять была тишина. Опять поворачиваюсь и вижу трёх степняков, обвешанных оружием. Не знаю, кто это был, но у меня почему — то сразу всплыло имя Чингиз-хана. Упав на колено, я низко склонился и постарался громко и чётко сказать.
— О, повелитель мира, прости косноязычного, ибо не хватает у меня слов, чтобы достойно восславить твоё величие и твои подвиги.
После некоторой паузы послышалось:
— Встань!
Я медленно встал.
— Поёшь ты плохо, но от души. — потом тоже хмыкнул и сказал — Будет совсем плохо, позови — и исчез.
Объяснять я уже ничего не стал, а молчком приложился к кувшину (как и остальные посетители). Потом один из них озвучил общую мысль.
— Слушай, завязывай петь такие песни. Я уже два раза напился и два раза протрезвел от твоих «иллюзий». Пой лучше что-нибудь весёлое или про любовь и лучше на нашем языке.
Я и не спорил. Спел и про собаку, которая бывает кусачей, и про молодую, и много ещё чего любовно-весёлого. А под конец так расчувствовался, что запел о богине любви, которая самая главная в нашем мире. Язык был опять незнакомый, но очень звучный и мелодичный. А после окончания песни всё опять сидели молча и смотрели мимо меня. Кого же я на этот раз вызвал, ведь о любви пел — в отчаянии подумал я. Оглянулся и тоже замер. Рядом стояла невероятной красоты женщина, в тунике типа греческой. Каштановые волнистые волосы до лопаток, синие глаза, нежная кожа. И тоже внимательно смотрит на меня. Я боялся шелохнуться. Наконец она что-то про себя решила и улыбнулась. Это было божественно. Все в зале сразу