— Волки, Ловкий. Волки снова вышли на тропу.
Я кивнул. Волки… демоны… ни в одном языке Народа Человеков нет слова, способного в точности выразить их сущность. Я называю их ephemera, хотя, надо признать, в их текущем Обличье нет ничего эфемерного. Сколь и Хати, Небесные Охотники, слуги Тени, Пожиратели Солнца и Луны[26]. И раз уж на то пошло, пожиратели всего, что под лапу подвернется. Должно быть, Брендан пытался им помешать. Он всегда был безрассудным.
Тут я заметил, что Тор больше меня не слушает.
— Пожиратели Солнца и… — переспросил он.
— И Луны. — Я вкратце рассказал ему о событиях прошлой ночи. Он выслушал меня рассеянно.
— Значит, после Луны они займутся Солнцем. Так?
— Да, наверно, — пожал я плечами. — Если предположить, что на Манхэттене живет Обличье Солнца…
— Живет, — помрачнел Артур. — Ее зовут Санни. — Когда он произнес это имя, в его глазах что-то промелькнуло… еще более зловещее, чем набухшие от дождя тучи у нас над головой, чем его рука на моем плече — мертвенно-бледная, тяжелее свинца…
«Похоже, утренние беды — еще цветочки», — сказал я себе.
— Санни, — повторил я. — Значит, ее черед.
— Только через мой труп! — взревел Артур. — И через твой, — небрежно добавил он, сдавливая мое плечо, улыбаясь хищной ухмылкой шторма.
— Конечно. Я не против, — поддакнул я. Почему бы не поддакнуть: я привык убегать, отлично знаю, что Лес Жарр может за час исчезнуть невесть куда, поминай как звали.
Тор это тоже знал. Он сощурил глаза, и тучи у нас над головой медлительно зашевелились, завертелись, точно пряжа на веретене. В надире возникла впадина: скоро превратится в воздушную воронку, всю в нитях и шипах смертоносной волшбы.
— Помнишь поговорку? — спросил Артур, назвав меня моим истинным именем. — «Куда бы ты ни шел — от погоды не уйдешь».
— Ты ко мне несправедлив, — улыбнулся я, заставил себя улыбнуться. — Я буду только рад помочь твоей подруге.
— Дело хорошее, — отозвался Артур. Руку с моего плеча не убрал, улыбался, скаля все зубы до единого. — Будем держаться тихо. Не стоит вмешивать Народ. Разве что по острой необходимости. Согласен?
Буря бушевала до вечера. Видимо, это был лишь первый день затяжного ненастья.
Санни жила на Бруклин-Хайтс, в лофте на тихой улице. Если бы я чаще там бывал, давно бы ее приметил. Большинство наших старается не привлекать к себе внимания: у богов тоже есть враги, знаете ли, и мы благоразумно не афишируем свою колдовскую силу.
Но Санни — другое дело. Начнем с того, что, если верить Артуру (вот ведь идиотское имя себе выбрал!), она позабыла, кто она такая на самом деле. Ничего особенного: просто запамятовала. Увязла в заботах своего текущего Обличья, возомнила, будто ничем не отличается от нормальных людей. Может, именно это и хранило ее от бед; говорят, несмышленых детей, дураков и пьяниц охраняют боги, а Санни вполне можно назвать несмышленой. Оказывается, мой старый дружбан Артур присматривает за ней почти год, а она и не догадывается; старается, чтобы ей выпадали солнечные деньки, без которых она хиреет, отгоняет от ее дверей всех, кто вынюхивает и рыщет.
Потому что даже Народ Человеков начинает подозревать недоброе, если неподалеку живет кто-то наподобие Санни. Мало того что дождей не было несколько месяцев, мало того что иногда облака затягивают небо над всем Нью-Йорком, кроме двух-трех улиц окрест ее квартала, мало того что над домом, где она снимает квартиру, временами переливается северное сияние. Она сама — ее лицо, ее улыбка — производит фурор везде, где ни появись. Любой мужчина — любой бог — полюбит ее с первого взгляда.
Артур сбросил свое Обличье дождевого бога, стал более-менее похож на заурядного горожанина, но я-то чувствовал, каких усилий ему это стоит. Едва мы перешли Бруклинский мост, я заметил, что Артур пытается смирить свою натуру: так толстяк втягивает брюхо, когда входит красивая девушка. Затем я увидел ее ауру — издали, точно небесные огни. И на лице Артура проступила дикая тоска по чему-то светлому.
Он окинул меня критическим взглядом:
— Поменьше пижонства, ладно?
Гнусное оскорбление. По сравнению с концертным имиджем Леса Жарра я теперь — сама благопристойность. Но по физиономии Артура было ясно, что ему лучше не перечить. Я притушил огненно-алый цвет своей куртки. Прическу не тронул. Разноцветные глаза спрятал за модными темными очками.
— Так лучше?
— Сойдет.
Мы подошли к подъезду. Стандартное жилье в многоквартирном доме. Пожарная лестница, выкрашенная в черный цвет, узкие окна, на крыше — маленький сад, побеги зелени свисают с водосточных желобов. Но в окнах — свет, весьма похожий на солнечный, насколько я могу судить, — пульсирует то тут, то там: Санни бродит по квартире, свет исходит от нее.
Вот ведь некоторые — вообще таиться не умеют! Удивительно, что волки до сих пор ее не разорвали. Она даже не попыталась скрыть свою ауру — до чего недогадливая! Хоть бы шторы задернула. Проклятье!
Артур уставился на меня своим коронным взглядом.
— Мы будем ее охранять, Ловкий, — заявил он. — И ты будешь вести себя прилично. Согласен?
Я скривился:
— Я всегда веду себя прилично. Как ты смеешь в этом сомневаться!
Она тут же пригласила нас зайти. Никакой проверки на вшивость, никаких подозрительных взглядов из-за занавески. Я ожидал увидеть хорошенькую дуреху, но то была детская невинность: маленькая девочка в дебрях большого города. Она не в моем вкусе, само собой, но я смекнул, что нашел в ней Артур.
Она пригласила нас выпить чаю с женьшенем.
— Я рада видеть всех друзей Артура, — произнесла она.
Я заметил его болезненную гримасу: он пытался обхватить своей лапищей крохотную фарфоровую чашку, и силился сдержаться, чтобы облака не затягивали солнце, в котором так нуждается Санни…
Под конец его силы иссякли. Он запыхтел, чихнул, и струи дождя прыгнули змеями с неба, зашипели в желобах.
Санни поникла:
— Проклятый дождь!
Артур отпрянул, словно кто-то изо всех сил стукнул его прямо по месту, где боги грома прячут свое самолюбие. Вымученно улыбнулся:
— А тебе никогда не кажется, что дождь создает ощущение безопасности? Тебе не кажется, что в его шуме есть поэзия? Словно крохотные молоточки стучат по крышам?
Санни покачала головой:
— Фу-у-у.
Я разжег огонь в камине: пробурчал под нос заклинание, сложил пальцы в кармане в руну «Кано»[27]. Язычки пламени поднялись над решеткой и очаровательно станцевали. Ловкий трюк, и не думайте, что я хвастаюсь попусту — камин-то был электрический.
— Классно, — сказала Санни и снова улыбнулась.
Артур тихо зарычал.
— А вы не… не замечали ничего странного в окрестностях… в последнее время? — «Идиотский вопрос, болван!» — прикрикнул я сам на себя. Посели богиню солнца на четвертом этаже манхэттенского доходного дома — такие фейерверки начнутся, каких в магазине не купишь. — Мужчины в костюмах тут не шляются? — продолжал я. — Темные пальто, мягкие фетровые шляпы, точно из дешевых комиксов пятидесятых годов?
— A-а… эти… — Она налила нам по второй