Если Кюри и Анастасия добились успеха на Твердыне и серп Кюри стала Верховным Клинком Средмерики, тогда, возможно, сообщество серпов сойдет с гибельного пути, по которому его повел Годдард. Но если нет, мир нужно будет спасать.
Путешественники снизились до высоты в пять тысяч футов и по мере приближения к атоллу различали больше подробностей. Пышные заросли и песчаные пляжи. Главный остров, Кваджалейн, имел форму длинного и тонкого бумеранга, и здесь путники наконец увидели то, чего не было больше нигде в слепой зоне — красноречивые признаки человеческого присутствия: узкие полоски более редкой растительности там, где когда-то пролегали дороги; контуры фундаментов на месте былых построек…
— Джекпот! — воскликнул Фарадей и нажал на штурвал, чтобы спуститься пониже и разглядеть все как следует.
Мунира чуть ли не физически ощутила, как наниты зарегистрировали ее облегчение.
Наконец-то добрались. Все хорошо.
И тут все стало совсем нехорошо.
●●●
— Неопознанное воздушное судно, идентифицируйте себя.
Автоматический запрос едва пробивался сквозь помехи; сгенерированный голос звучал слишком по-человечески, чтобы действительно принадлежать человеку.
— Не о чем беспокоиться, — сказал Фарадей и передал универсальный код, используемый Орденом. Минута тишины. Затем последовало:
— Неопознанное воздушное судно, идентифицируйте себя.
— Что-то мне это не нравится, — промолвила Мунира.
Фарадей с досадой покосился на нее и проговорил в микрофон:
— Это серп Майкл Фарадей из Средмерики. Прошу разрешения приблизиться к главному острову.
Еще пара секунд тишины, затем голос произнес:
— Обнаружено кольцо серпа.
Путешественники расслабились.
— Вот видишь, — сказал Фарадей спутнице, — все в порядке.
Но голос заговорил опять:
— Неопознанное воздушное судно, идентифицируйте себя.
— Что?! Я же сказал: я серп Майкл Фарадей…
— Серп не опознан.
— Конечно же оно не может вас опознать, — сказала Мунира. — Вас еще на свете не было, когда ввели в строй эту систему. Оно думает, что вы самозванец, а ваше кольцо краденое.
— Разрази его гром!
И, как по заказу, гром разразился. Откуда-то с острова ударил лазерный импульс и срезал их левый мотор. Грохот разрыва прогремел в головах путников, как будто импульс попал не в самолет, а в них самих.
Вот этого и опасалась Мунира! События развивались по худшему из ее сценариев. И все же несмотря на это она проявила отвагу и ясность мышления, которых сама от себя не ожидала. В самолете имелась спасательная капсула. Мунира даже проверила ее исправность перед взлетом.
— Капсула в хвосте! — крикнула она Фарадею. — Быстро туда!
А тот все пытался вразумить радио:
— Я серп Майкл Фарадей!
— Это машина, — напомнила ему Мунира, — и не из самых умных. С ней не договоришься!
Доказательством ее правоты послужил второй залп, разбивший лобовое стекло. В кабине вспыхнул пожар. Лети они повыше, их бы выбросило наружу, но они находились достаточно низко, чтобы не погибнуть от взрывной декомпрессии.
— Майкл! — вскрикнула Мунира, обращаясь к серпу по имени, чего никогда не делала раньше. — Это все бесполезно!
Их раненая машина, завалившись набок, уже падала в море, и ее не спас бы даже самый искусный пилот.
Наконец Фарадей, оставив бесплодные попытки, покинул кабину, и путешественники, с трудом карабкаясь вверх по наклонному проходу, добрались до спасательной капсулы. Они залезли внутрь, но закрыть люк не смогли — подол мантии Фарадея застрял в щели.
— Проклятье! — взревел Фарадей и дернул так яростно, что от подола оторвался лоскут. Механизм сработал, люк захлопнулся, амортизирующая гель-пена заполнила все свободное пространство, и капсула отсоединилась.
В спасательных капсулах не делали окон, поэтому путешественники не могли видеть, что происходит вокруг. Чудовищное головокружение — вот все, что они ощущали, когда капсула летела вниз и прочь от падающего самолета.
Мунира ахнула, почувствовав, как в ее тело вонзаются иглы. Это было ожидаемо, но все равно малоприятно. Она ощутила уколы по меньшей мере в пяти местах.
— Всегда ненавидел эту процедуру! — простонал Фарадей — он жил уже очень долго и, должно быть, прибегал к услугам спасательных капсул и раньше. Но для Муниры все это было внове и вселяло ужас.
Конструкция капсул предусматривала приведение пассажиров в бессознательное состояние. Это делалось с определенной целью: если при ударе капсулы о землю кто-то пострадает, человек будет оставаться без сознания, пока наниты не вылечат его. Затем, иногда по прошествии нескольких часов, человек пробуждался целым и невредимым. А если кто-то погибал, его немедленно переправляли в центр оживления. Как и в случае с самолетом, пробитым метеоритом, незадачливые путешественники, ожив, находили происшедшее с ними весьма забавным.
Вот только в этом глухом месте дело обстояло иначе: если падение убьет Муниру и Фарадея, их смерть будет окончательной.
— Если мы умрем, — сказал Фарадей, еле ворочая языком, — я искренне прошу прощения, Мунира.
Она хотела ответить, но не успела — потеряла сознание.
●●●
Ощущение хода времени пропало.
Мгновением назад Мунира низверглась в темноту, а в следующий миг она уже взирала на качающиеся вверху кроны пальм, заслонявшие ее от солнца. Мунира по-прежнему лежала в капсуле, но люк был откинут, и рядом никого не было. Выпроставшись из окутавшей ее гель-пены, она села.
У кромки пальмовых зарослей Фарадей жарил на маленьком костре рыбу, насадив ее на палочку, и пил кокосовую воду прямо из ореха. Обрывок подола в том месте, где мантия застряла в щели люка, волочился по песку, сам подол был испачкан. Видеть великого серпа Майкла Фарадея в мантии, не отличающейся безукоризненной чистотой, было очень непривычно.
— А! — весело воскликнул он, — вот ты и проснулась наконец! — Он протянул ей кокос.
— Случилось чудо — мы выжили, — проговорила Мунира. Только сейчас, почуяв запах жарящейся рыбы, она поняла, как ей хочется есть. Конструкция капсулы предусматривала подачу в организмы пассажиров воды, но не пищи. Голод свидетельствовал, что они лежали в капсуле, приходя в себя, по крайней мере сутки, а то и двое.
— Мы едва не погибли, — сказал Фарадей, вручая ей рыбу и насаживая на палочку новую. — Согласно логу капсулы, парашют был неисправен — возможно, поврежден каким-нибудь обломком или лазерным лучом. Мы сильно ударились о воду, и, несмотря на гель-пену, получили сотрясение третьей степени и множественные переломы ребер. У тебя к тому же было пробито легкое — вот почему твоим нанитам понадобилось больше времени, чем моим.
Капсула, снабженная двигателем на случай приводнения, доставила их на берег и теперь лежала, наполовину погруженная в песок, — последствие двухсуточной смены приливов и отливов.
Мунира оглянулась вокруг. Должно быть, Фарадей прочитал ее мысли по лицу, потому что сказал:
— Да не волнуйся ты так. Оборонительная система, по-видимому, отслеживает только приближающийся к острову транспорт. Капсула приводнилась достаточно близко от берега, чтобы система его не заметила.
Что касается самолета, который Фарадей пообещал вернуть владельцу, то его обломки покоились на дне Тихого океана.
— Мы теперь официально считаемся робинзонами! — проговорил Фарадей.
— Да? И в чем повод для веселья?
— Да в том, что мы здесь, Мунира! Мы сделали это! У нас