К тому времени, как я лег в кровать, я убедил себя, что мне совершенно плевать на нее, и что я уже забуду про Офелию к тому времени, как проснусь.
***
Жалость.
Какая жалость.
Рождественские украшения? Жалкие.
Рождественские песни? Жалкие.
Рождественские фильмы? Жалкие.
Рождественская еда? Жалкая.
Все? Жалкое.
Я опустился на диван и скрестил руки на груди. Пнув полупустую коробку из-под пиццы, лежащую на полу, я продолжал сокрушаться, насколько все вокруг жалкое.
Прошло уже три дня молчания. Ни слова от Офелии. Впрочем, я видел ее. Видел все время. Днем я наблюдал за ней через окно – она вела себя так, словно совсем ничего не случилось, а ночью я видел ее во сне – обнаженную и извивающуюся подо мной.
Что еще хуже, я испытывал скуку. У меня не было никаких поводов для встреч и не было Картера рядом, чтобы сделать меня счастливым. По телевизору было нечего смотреть, а все рождественские покупки уже были сделаны. Никакая книга не могла удержать мой интерес, и даже пицца утратила свою привлекательность.
Я подошел к телефону, лежащему на кофейном столике, и проверил, не отключил ли его случайно, а потом просмотрел свои сообщения – вдруг упустил что-нибудь от Офелии. Ничего.
Я звонил ей шесть раз и отправил двенадцать сообщений. Я установил лимит на четыре смс в день, поскольку пять уже могли бы считаться сталкерством. Выругавшись про себя, я стал печатать.
Я: Как бы ты назвала кучу котят?
Я: Мяульбрус.
Я сел и принялся ждать. Крошечный проблеск надежды, что на этот раз она ответит все еще жил во мне.
Я: Давай, Кошачий Вор. Перестань упрямиться.
По правде, я не знал, как достучаться до нее. Покачав головой, я кинул телефон на стол, а потом поднялся и подошел к окну. Этим утром в ее квартире не было никакого движения.
Я обернулся, заметив, что Бо просыпается после его утреннего сна.
– Что мне делать, приятель? – я наблюдал, как он потянулся и, клянусь, закатил глаза, прежде чем спрыгнуть с дивана и направиться к моему чертежному столу. Бо уложил свою задницу прямо на маску с увядшей омелой, которую я носил на балу, и посмотрел на меня. Я отвел взгляд. Бо мяукнул, и я снова посмотрел на него. И тут Борегард покатил по столу один из маркеров, медленно приближая его к краю. Когда тот упал на пол, в моей голове родилась идея.
– Бо, – произнес я, целуя его в макушку. – Ты – чертов гений.
ГЛАВА 14
Офелия
Одна вещь, которую стоит знать обо мне?
Я могу притворяться, что все чертовски прекрасно. Буду сидеть за столом и писать норму слов в день, как всегда делала. Я использовала свое писательство как убежище, доспехи, поэтому вы никогда не увидите меня несчастной. Я слышала, как постоянно пищит мой телефон, сообщая о новом сообщении, но никто не застанет меня за их чтением – несмотря на то, что я чувствовала себя пустой без них. По мне невозможно понять, что внутри меня разрасталась огромная дыра. Я не нажимала кнопку принятия вызова, даже если сильно хотела – особенно ночью, когда мне одиноко в постели. Только там я снимала свои доспехи, позволяя себе читать смс от Хэна.
Некоторые из них были извиняющимися, некоторые – случайными шутками. Какие-то требовательными. Но когда я просыпалась следующим утром, я снова притворялась.
– Остин? – позвала я его, направившись на кухню. Его нигде не было видно, а значит, он снова с Хендриксом, чтобы стать Бо.
Вздохнув, я все равно положила ему завтрак на тарелку. Остин придет, когда ему захочется.
Я ела мюсли и ждала, пока приготовится мой кофе. Я была готова закончить эту чертову рождественскую книгу и все, о чем она мне напоминала.
Когда я уже собиралась сесть за компьютер, наслаждаясь невероятным ароматом кофе, в кошачью дверь прошел Остин. Я даже не стала звать его к себе. В это время дня он желал лишь одного – и это определенно не ласка. Сейчас Остин предпочел бы выражение привязанности в виде мяса, приправленного кошачьей едой.
Открыв ноутбук, я прочла последние несколько строк, которые написала прошлой ночью, но меня прервал комок шерсти, прыгнувший мне на колени.
– Остин? – спросила я удивленно и могла побиться об заклад, что он закатил глаза.
Кот потерся мордой о мою грудь и лег на спину на мои колени. Именно в этот момент я заметила записку, прикрепленную к его ошейнику.
Вздохнув, я вытащила кусок бумаги.
«Поговори со мной. Пожалуйста».
Мотнув головой, я бросила записку в мусорное ведро и погладила Остина по голове.
– Прости, приятель, но я не стану с ним говорить, – сказала я.
Мгновение он смотрел мне в глаза, а потом спрыгнул с коленей и пошел прочь из квартиры, даже не удостоив меня еще одним взглядом.
Он бросил меня?
– Отлично, предпочти его мне, – прокричала я ему вслед, а потом сделал большой глоток кофе.
Я заставила себя сосредоточиться на книге и забыть о Хендриксе и Остине.
Я написала лишь двести слов, когда Остин вернулся.
Заметив его, я рассмеялась. На голове кота был венок из омелы. Я даже не смогла четко разглядеть его морду. Но если бы я не была уверена в обратном, то сказала бы, что он специально красовался передо мной, пока приближался. Подавив смех, я освободила его от венка на лбу.
«Я все еще думаю о нашем поцелуе».
Остин смотрел на меня выжидающе, или, по крайней мере, мне казалось, что он так смотрит.
– Нет, я не буду с ним говорить, – сказала я и выкинула омелу в мусорку.
Кот потерся головой о мои ноги, как делал всякий раз, когда хотел от меня чего-нибудь добиться.
– Нет, Остин. Я не стану с ним говорить и не изменю решения, – произнесла я, а он выбежал из моей квартиры.
Покачав головой, я закрыла свой ноутбук и взяла электронную книгу. Поскольку между нами ходил посланник, я, похоже, так и не смогу писать.
Я начала читать книгу, до которой так долго старалась дойти, но прежде чем закончила первую главу, Остин запрыгнул на диван рядом со мной. В его ошейнике снова была записка.
«Мы должны поговорить. Хотя бы ради Бо. Он страдает от напряжения между нами. Мы можем разойтись, но не способны порвать с котом, верно? Будь благоразумна».
Я фыркнула. Теперь Хендрикс использовал родительскую карточку, чтобы манипулировать мной.
– Нет, дружок, это не сработает, – улыбнулась я.
Остин зарычал. Я подмигнула ему,