Тогда еще их дружба ничем не омрачалась. Все стремительно стало меняться, когда дядю Володю назначили министром. Появились барские интонации, безапелляционный тон. Игорь помнил это очень хорошо. Да и тетя Таня добавляла важности. «Это мы с Володей не едим, это не пьем, туда не ходим…» Подумаешь! Графиня Скамейкина!
Ну а последняя должность дяди Володи откровенно давила на отца. Самое противное, что Игорь его понимал. Бывая у них на Большой Бронной или на даче в совминовском «Архангельском», нельзя было ощущать себя полностью в своей тарелке. Найти правильный тон общения тоже было нельзя. Ни отцу, ни дяде Володе. Черт! Как ни поведешь себя — все фальшиво… Отец прав, ехать в гости с пустыми руками не принято. С другой стороны, отцу наверняка пришлось сделать кульбит, чтобы достать бутылку, которую в доме дяди Володи просто не заметят. Осознавать это было унизительно… Ладно.
— Конечно, пап. Сейчас сбегаю!
В «чайку» забирались весело. Татьяну Павловну разместили рядом с водителем. Сашка, облобызавшись с Альбинкой, предложила ей занять откидные сиденья, но та ничего не слышала, потому что вовсю кокетничала с Игорем.
— Игорек! Садись рядом со мной!
— Размечталась, Мальвина.
— Так не разговаривают с женщинами!
— О! Это ты, что ль, женщина?
— Нет. Я тебя обманывала все эти годы. Я мужчи-ина! — томно закатывая глаза, провыла Альбинка.
Игорь рассмеялся и полез вслед за ней в машину.
«Чайка» мчалась по Москве, не сильно соблюдая правила уличного движения. Выехали на Ленинский проспект, потом на Окружную, оттуда свернули на Старо-Калужское шоссе. На тридцать первой версте боковая дорожка ныряла под мост, ведя в незабвенное «Архангельское».
Огромная территория дачного поселка российского правительства надежно спрятана в лесу и защищена как крепость. Кроме высокого забора вход непрошеным гостям преграждают две прелестные подмосковные речки — Десна и Цыганка. Въехать в «Архангельское» на машине можно с двух сторон, обязательно миновав милицейские посты. Главным считался пост со стороны шоссе. Со стороны же совхоза «Воскресенское» сами обитатели поселка ездили редко, а вот многочисленный обслуживающий персонал через него ходил на работу и обратно.
Райскую жизнь «Архангельского» обеспечивало мощное хозяйство, в состав которого входили кухня, стол заказов, гараж, оранжерея, спортбаза, библиотека, теннисный корт, медпункт, фруктовый сад, лодочная станция, клуб с разными развлекухами, кинозалом, роскошным буфетом и даже бомбоубежище. С утра до вечера все это чистилось, мылось и драилось, как палуба корабля, на котором плавал только командный состав. Даже чиновникам среднего звена жизнь в поселке была заказана. Лишь занявшим министерское кресло дозволялось лакомиться пирогом под названием «Архангельское».
Ульянский с семьей лакомился уже три года, причем последние два в должности заместителя председателя Совета министров. Очень хорошая карьера! Он и мечтать не мог, что возьмет такую высоту. Самый молодой зампред! А в Советском Союзе настоящую карьеру делают поздно. Это не Америка какая-нибудь, где в сорок с хвостиком можно президентом стать! Да. Именно это и бодрит кровь. Вся жизнь впереди, а ты уже о-го-го! При этом здоров, в неплохой спортивной форме, недурен собой. И главное — не зажрался, не важничает, щеки не надувает. Татьяна немного грешит этим, но он ее одергивает — этак недолго и смешным показаться! Нет, он себя правильно ведет. С людьми разговаривать умеет. Посетителей в приемной не томит. Но к порядку, конечно, приучает. Сначала посмеивались в Совмине, когда помощник, записывая к нему на прием и вникнув в суть дела, предупреждал: «В вашем распоряжении будет восемь минут». Потом привыкли.
В прошлом году на вечер встречи ходил в МГУ. Народ сначала робел, присматривался. А он держался просто, демократично. Все оценили. Он это отметил. Нет, старые связи он не рвет. Сегодня вон Сережку Зимина с Надей и детьми на дачу пригласил. С ночевкой. Хорошая семья. Сын немного ершится. Но ничего, возраст такой вредный — восемнадцать лет, максималист!
А Сережка молодец! Ведет себя уважительно, вопросов дурацких не задает. Как на вечере в МГУ приставали, когда осмелели, — еле отвязался! Почему привилегии не отменят, почему в стране с плановой экономикой борются за перевыполнение плана… Он, конечно, сумел сохранить дружеский и шутливый тон, но ведь понимать тоже надо — человек отдыхать пришел. В самом-то деле!
Есть недостатки. И много. Ну так трудимся, стараемся. Никто из зампредов раньше девяти домой не приезжает. Редкую субботу на работу не ездишь! А отдыхать, уж извините, надо по-человечески! В хороших условиях.
«Архангельское» он полюбил. Московскую квартиру забросил, хоть и переехали в нее недавно. Совсем они с Татьяной сюда перебрались. Он в городе теперь и спать-то не может. Танька еще ночует иногда в Москве — нельзя оставлять дочь с домработницей на всю неделю. Девчонка она разумная, и он ей доверяет, но школьница все-таки! Для него же домом стало «Архангельское». Поэтому, когда предложили занять дачу попросторнее, — возражать не стал. Самим удобнее разместиться, людей принять, да и солиднее как-то. Большая, двухэтажная, со своей территорией. Он теперь очень заметный человек. Надо соответствовать…
О! Приехали! Дверца машины хлопнула. По Альбинке, по красавице своей, соскучился, и хорошо, что гости будут, — выпить сегодня хочется! Накинув на плечи дубленку и сунув ноги в валенки — особый форс у партийно-правительственной верхушки, — он вышел на улицу.
— Приветствую семью советских археологов! — бодро, как на первомайском параде, прокричал он с порога и широко раскинул руки.
Удобно расположившись в просторном салоне «чайки», Сергей Матвеевич с мальчишеским любопытством приник к окну. Несмотря на зимнюю стужу, он не удержался и несколько раз нажал на кнопку автоматической регулировки стекла, нагнав морозного воздуха. Шофер снисходительно усмехнулся, что не укрылось от Игоря, и тот метнул в отца осуждающий взгляд. Сергей Матвеевич улыбнулся сыну и спрятал руки в оттопыренные карманы древнего ратинового пальто. Он никогда не носил перчатки — привык греть руки в карманах, отчего за долгие годы носки карманы стали торчать по бокам, как две кошелки.
Сергей Матвеевич смотрел на стремительно проносившиеся мимо знакомые улицы и поймал себя на том, что из окна «чайки» Москва выглядит как-то непривычно. Машина летела по резервной полосе как на крыльях, не останавливаясь подчас даже на красный свет. Гаишники вместо того, чтоб остервенело дуть в свисток, уважительно брали под козырек.
Сергею Матвеевичу вдруг стало смешно. Ну зачем им нужны такие ложные признаки власти! Только людей злят. Вот Володька — умный мужик! Неужели сам не понимает? Сколько раз хотел поговорить с ним, узнать, так сказать, взгляд изнутри… Да ладно, ерунда все это! Не стоит раздражать друга. Как-то даже неблагородно. А Володька — друг. Сомнений нет. Их дружба началась с того дня, когда жизнь устроила Ульянскому испытание «на