Но лечиться-то как-то надо! Я же от боли сосредоточиться не могу, а мне нужно следить, куда я магию направляю и в каком количестве, чтобы снова с пустым резервом не остаться.
— Все хорошо, Хилли. Спасибо за заботу, — мягко улыбнулась я единственной подруге. — Я, наверное, до ужина к Брай сбегаю. Хочу у нее укрепляющий отвар попросить.
Девочка ожидаемо надулась. Она явно ревновала меня к травнице: я все больше времени проводила в лесу и хижине и все меньше с Хилли.
— Опять ты к этой ведьме, — пробурчала она. — Не доведёт она тебя до добра. Может, ты и бледная такая, потому что она из тебя силы тянет? Ты бы поостереглась.
Я пересела к ней поближе по кровати и приобняла за худенькие плечи.
— Ты моя самая лучшая подруга, и никакие травницы твоё место не займут. Мне просто нужны знания, Хилли. Считай ее просто еще одной монашкой-наставницей.
— Ты с ней проводишь почти все время, что мы не на уроках. Я тебя вообще не вижу больше, — девочка все еще дулась. Я вздохнула. Она была права: все свободное время я проводила в домике Брай или в лесу. Хилли она брать с собой отказывалась, объясняя это тем, что присматривать за двумя детьми сразу не сможет. Да и сама подруга не горела желанием посещать ведьму на регулярной основе.
— Давай так: я сегодня сбегаю к травнице, а потом всю следующую неделю к ней не пойду. Договорились?
Все растения, цветки или свежие побеги, которые нам были нужны, уже либо отцветали, либо вымахали, как кусты, и в отвары уже не годились. Так что в лес в ближайшее время мы если и пойдём, то за ягодами или корнями. Это может недельку подождать. А подруг не бросают.
Хилли закивала, ощутимо повеселев. Я обняла ее еще раз и поспешила к домику травницы, пока не подошло время вечерней молитвы и трапезы.
Обезболивающее мы приготовили быстро.
Я попросила Брай помочь мне, не вдаваясь в подробности. Соврала, что болят суставы — не могу нормально спать. Она нашла самый сильнодействующий рецепт, в порошке, но строго предупредила о побочном эффекте: при передозировке я рисковала не проснуться вообще.
Учту.
Глава 4
Дозу я рассчитывала долго: недоберёшь — не подействует, сыпанёшь многовато — опять просплю до обеда. Главное, не слишком много. Не проснуться совсем мне не хотелось. Наконец, опытным путём я нашла идеальное соотношение, при котором ощущения тела тупели, а мозг оставался активен.
Теперь можно и оперировать.
Проводить надрезы на самой себе оказалось неожиданно удобно. Боль ушла, осталось только ощущение легкой заморозки, как в стоматологии. Вроде все чувствуешь: и как плоть поддаётся, и как волокна мышечные раздвигаются, а в голове — спокойствие и какая-то пустота. Но пустота правильная, холодная. А где-то в глубине голос нашего завкафедрой командует:
— Ниже, ниже подрезай. Тут тоненько — порвёшь и не заметишь. Теперь натяни, чтоб видно было, где следующий делать. Разгибай руку, разгибай.
И почему мое подсознание выбрало именно строгого, но очень умного бородача для руководства операцией, понятия не имею. Было сюрреалистично, но временами даже весело.
Сильно подозреваю, что среди трав для порошка затесались мухоморы.
Ничего этого в методичках не было даже близко. На самом деле, все, что в них содержалось, — теория. Принцип построения заклинания, несколько примеров, среди них то самое, убойное обезболивание, и магический сканер, почти МРТ. Все остальное я придумала сама, буквально на коленке: просто представляла, что должно произойти, вливала силу и называла как-нибудь. Вроде «стежок» или «разрез». Я практически уверена, что приличные маги-целители лечат как-то по-другому, и мое желание попасть в академию увеличивалось с каждым днем.
Как я поняла из местных газет, академия была одна на всю столицу, и обучали там всему, просто на разных факультетах. В отделения бытовой магии и искусства даже принимали женщин! Из тона статьи можно было догадаться, что молоденькие аристократки отправлялись в академию из трёх соображений: это модно, это повышало престиж семьи и там можно было найти мужа. Причём последнее перевешивало все прочие.
Следующие две недели прошли как всегда. Я потихоньку разрабатывала руку и ногу. Решила начать выздоровление все же с ноги. Раз я не могу ходить в лес из-за обещания, проведу неделю с пользой. Несколько дней я лежала практически все время, только спускалась поесть и на занятия, хромая пуще прежнего. Бинты было сделать не из чего, как и гипс, а болели надрезанные мышцы знатно. Наконец я дождалась, пока заживет прооперированная нога, и начала гулять с пользой в компании Хилли, по территории пансиона, а затем и с Брай - в лесу.
Все это время я ела как не в себя, стараясь при этом еще и не нарушать этикет и приличия. На кухне меня и так ждал десерт, подруга приносила под передником регулярно прямо в комнату то сдобу, то фрукты-овощи. Хилли радовалась добавке как сущий ребёнок, кем она, собственно, и была: что такое шестнадцать лет? Мы вместе уминали перекус, а потом читали что-нибудь интересное, но не очень полезное, вроде «Модного Вестника». Девушку очень интересовала одежда, она неплохо шила, и я уже начала прикидывать, во сколько нам обойдётся открыть ателье в столице. С меня — идеи-инновации, с Хилли — адаптация под местные вкусы и проработка деталей. Шить вместе можем поначалу, потом еще работниц наймём.
Будущее рисовалось не таким уж и мрачным. Главное, чтобы меня все же из пансиона выпустили, а не постригли насильно. Но если что, всегда сбежать можно. Пути рядом, я проверила. На перегоне поезд всегда притормаживает — залезть зайцем вполне реально.
На очередное занятие танцами я попала уже полностью излечившись. Прошлое пропустила, потому что даже у стенки стоять было больно, не то что с Хилли танцевать. Сказалась больной, покашляла — сестра Деми хоть и строга, но справедлива, разрешила не заражать окружающих.
Все было как первый раз. Ноги ступали сами, наконец-то я не заваливалась на сторону и не заплеталась в конечностях. Подхватив оторопевшую Хилли, я кружила ее в вальсе с профессионализмом умудрённого годами опыта танцовщика.
Увлёкшись, я не сразу поняла, что музыка стихла. Скрипачки и пианистка из старших девочек с полным обалдением на лицах следили за нашим полетом по паркету.
Редкие, четко выверенные хлопки нарушили мою эйфорию. Сестра Деми аплодировала, внимательно глядя на мои движения и одобрительно качая головой. Девицы сгрудились в стороне и горячо перешептывались.
Мы с Хилли отступили друг от друга и переглянулись, не особо понимая, что теперь делать. Меня кольнуло