— Хорошо, что вам тогда от меня сегодня надо?
— Мы хотим быть уверены, — Пру замялась.
— В вашей лояльности к нам, Бенджамин, — закончила за неё Бель.
— А вы уверены в своей лояльности ко мне? — как бы невзначай поинтересовался я.
— Я так и знала… — мисс Морган зло нахмурилась. — Он опять потребует от нас извращений…
— Хорошо-хорошо, пусть так! — Пру страдальчески наморщила лобик. — Мы готовы пойти на всё…
— Совсем сдурели? — вот тут я разозлился всерьёз. — Вы хотите сказать, что я потребую за защиту матерей моих детей сеанс одновременного минета? Совсем кукухой поехали, дурочки?
— Что такое «kukuha» Бенджамин? — растерянно поинтересовались дамы.
— Вас давно пороли? — зловеще поинтересовался я.
— Ты хочешь нас отхлестать? — Бель испуганно зажала рот ладошкой. — Бен, пожалуйста, не надо, я не приемлю такие способы любви…
— Ой… — всхлипнула Пру. — От плётки же останутся следы на коже. А можно что-то более традиционное…
— Тьфу, идиотки… — резко развернулся и пошёл к выходу, на пороге бросив через плечо. — Завтра жду факты и подозрения.
Настроение не испортилось, скорее я просто разозлился, однако меня не покидало странное чувство, что сцена была тщательно режиссирована и талантливо исполнена для достижения какой-то цели. Вот только зачем им это было надо — так и не догадался.
Мусий и Муна вернулись, как только я выехал из поместья.
Дождик прекратился, выглянуло солнышко, всё вокруг сразу словно ожило.
Через час я добрался до опушки, на которой стоял бревенчатый домик с основанием из дикого камня.
Да, моя холостяцкая обитель. Сначала были намерения выстроить себе что-то вроде швейцарского шале, но пока получилась обычная изба пятистенок. Ничего, будет время — расстроюсь. А пока и этого хватит. Зимой тепло и сухо, есть камин и постель, крыша не протекает — большего не нужно.
Расседлав жеребца, я вошёл в дом и обессиленно присел на табурет у камина — день выдался не то чтобы тяжёлым, просто богатым на события и изнуряющим.
Услышав шорох, взялся за рукоятку револьвера, но сразу убрал руку.
В комнату вошла Жаохуи и застыла у двери.
Рука китаянки как бы невзначай взялась за подол шелкового платья, немного потеребила его и потянула вверх.
Показались гладкие коленки…
Белоснежные, стройные бедра…
Густые чёрные кучеряшки внизу идеально очерченного подтянутого животика…
Мелькнули тёмно-рубиновые сосочки на крепких, небольших грудках…
Наконец, платье полетело на пол, а Жао, стыдливо потупившись, застыла словно мраморная статуя.
Я невольно улыбнулся.
На сегодня не всё ещё потеряно.
Но и здесь, как это водится на грёбаном Диком Западе, притаился небольшой подвох.
Жао — девственница. И со своей девственностью наотрез отказывается расставаться.
Поэтому, как выражалась Муна — только «сосай»…
Глава 3
Утро в мою бытность простым ветеринаром Бенджаменом Ивановичем Беловым всегда начиналось с сигареты и чашки крепкого кофе.
Моё утро в бытность Бенджамином Доком Вайтом тоже ничуть не изменилось — местонахождение в Монтане конца девятнадцатого века совсем не повод менять свои привычки, не так ли?
Аромат крепкозаваренного кофе защекотал ноздри, я моментально проснулся и открыл глаза. Мгновение помедлил, а потом рывком поднялся и спустил ноги на пол.
Около постели на табурете стояла большущая глиняная кружка с горячим кофе, рядом с ней пристроилась набитая табаком трубка и коробка спичек.
Так-то я давно перешёл на сигары, но утром обожаю выкурить трубочку отличного вирджинского табака.
Жао это знает и делает всё, чтобы моё утро было приятным.
Покосившись на Мусия и Муну, урчащих и чавкающих над своими мисками возле камина, я встал и, прошлепав босыми ногами по огромной медвежьей шкуре подошёл к окну.
Солнце уже окрасило верхушки деревьев, весело чирикали птички в листве, а вдалеке слышался мелодичный звон воды в ручейке. Пахло остро и свежо, правда, в аромат леса вплетался запашок из сортира.
Утро…
Утро я люблю гораздо больше чем вечер. Вечером все чувства смазываются от усталости, а утром ты просыпаешься отдохнувшим, с обострёнными ощущениями, словно заново родившийся на этот свет.
Первая затяжка, первый глоток кофе, да что там, даже прикосновение голыми ступнями к полу, ощущаются острее и свежее и приносят гораздо больше удовольствия.
Если, конечно, не перебрал с вечера.
На тропинке мелькнула тоненькая фигурка Жао. Почувствовав, что я смотрю, девушка махнула рукой, на мгновение приподняла платье, обнажив округлую, белоснежную попку, весело рассмеялась и скрылась между деревьев.
Жао…
Если бы я составлял рейтинг своих потенциальных жён — эта девчонка заняла бы в нём заслуженное первое место. Страстная, игривая и умная, молчаливая и сдержанная, великолепная хозяйка и, главное, у неё есть редкий талант окружать ненавязчивой заботой. Воистину настоящая находка для мужа с мизантропическими наклонностями.
Но нет, моей женой ей никогда не быть. С ней мне только удобно, но не более, к тому же, Жао уже помолвлена с отпрыском состоятельной китайской семьи из Хелены. Они как раз заканчивают собирать приданное для выкупа.
Чжао знает о нашей связи, но ничуть ей не возражает. Главное, чтобы девчонка осталась девчонкой — это он мне сам прямо сказал. В противном случае у меня появятся серьёзные проблемы — китаезов недооценивать нельзя — они в городах Монтаны вполне реальная сила. Даже несмотря на своё полулегальное положение.
Ядовито зашипела спичка, раскурив трубку, я взялся за кофе.
Муся и Муна, сожрав по миске рубленого лосося, свалили по своим делам. Я допил кофе и поплёлся в душ. А точнее, отправился на улицу обливаться водой. Для более тщательной помывки присутствует настоящая баня с парной, а ещё есть ванна — здоровенная деревянная лохань под навесом со специальной печечкой для подогрева воды — узкоглазые по заказу соорудили.
Комфорт, однако. В цивилизованной жизни его не чувствуешь, и только попав в неведомые полудикие ебеня начинаешь ценить по-настоящему.
Разобравшись с помывочными процедурами, начал собираться. Между прочим — очень немаловажный процесс — настоящий джентльмен всегда уделяет повышенное внимание своему внешнему виду. Даже шахтёры и подсобные рабочие не шатаются по городу в рабочем тряпье, а Док Вайт и подавно должен выглядеть как с иголочки.
Процесс одевания завершила серебряная бляшка на витом шнурке из бизоньей кожи — тот самый знаменитый галстук-боло. К слову, до недавнего момента — чисто индейская тема и абсолютно неизвестный среди широких мужских масс Дикого Запада. Но с моим появлением — старый хрыч Руди Мюллер, городской ювелир, стал клепать бляшки десятками и даже нанял помощников — все хотят такой галстук как у Дока Вайта.
На моём искусно выгравированы Мусий и Муна, но это изображение себе никто не смеет заказывать.
Но не суть.
Собравшись, я оседлал Жирика и неспешно направился в город, по пути составляя себе план на день.
Эмерсон просил меня вчера заехать в офис шерифа, но заметив у своей клиники солдатиков, я решил сначала осмотреть полковника Пимпса.
У дверей ко мне подошёл лейтенант Ассман.
— Мистер Вайт… — смущённо