Лу глянула на свой меч, на котором не так давно появилось клеймо бога-мастера. Великая честь и большая сила, на самом деле, теперь такое оружие было у каждого из богов, во всяком случае, на время опасности. А если Сидир делает оружие для каждого… Лу не верила в щедрость Семерых. Скорее всего, они просто стоят на краю гибели.
— Стой! Смотри!
Оранса внезапно схватила Лу за плечо, чуть не оторвав маленькую богиню от земли. При этом богиня моряков и ветра указывала куда-то за полог.
Лу всмотрелась и увидела семь бледных фигур. Посланники Единого! Но сюда они подобраться не могли — полог надежно закрывал их от безликих.
При этом фигуры не обратили никакого внимания на богинь; трое встали в тесный круг, вскинули руки ввысь и закачались, исполняя какой-то ритуал, еще четверо стали вокруг них кругом — опершись на мечи.
Когда Лу уже подумала, что это мираж, с ладоней безликих сорвался луч белого света, который ударил в купол Пантеона. Магическая преграда задрожала и пошла какими-то волнами. Ранее плотная, похожая на масляную пленку оболочка обиталища богов стала бледнеть в точке соприкосновения с силой безликих.
— Что они делают?!
— Не знаю, девочка… Ты чувствуешь?
Место касания луча находилось совсем рядом, так что Лу ощущала, что вроде бы похолодало. Как будто она сейчас вернулась в прошлое, когда была заперта в теле человека и путешествовала с Антоном, а пустота междумирья тянула из нее силы.
— Они?..
— Вытягивают силу из преграды Георы, — прошипела Оранса, заканчивая мысль Лу. — Девочка, беги в Пантеон! Предупреди Старших!
Это было правильное решение. Лу не была уверена, что справится даже с одним из безликих, в отличие от мощной Орансы. В руках богини моряков же уже материализовалось ее оружие: огромная кривая сабля, с которой моряки шли на абордаж, и под стать ей по размерам рыбацкий гарпун, с которым ходили на охоту северные китобои Бланда.
Оранса подняла руку с гарпуном и, ничуть не сомневаясь, метнула свое импровизированное копье в сторону семерки. Бросок оказался успешным: зазубренный наконечник пробил грудь ближайшей фигуры, вошел в спину стоящего за ним, опять прошел насквозь и, в итоге, застрял в плече стоящего третьим безликого. Посланники Единого дернулись, пытаясь понять, откуда произошла атака, на что богиня попутного ветра только довольно оскалилась и вышла за пределы пантеона, перехватывая поудобнее верную саблю. Хоть какое-то развлечение, а то эти патрули и беседы хоть и с приятной, но еще совсем малышкой Лу, стали ей надоедать. Ведь моряки не только торговцы и гребцы — но еще воины или пираты, всегда готовые напоить свои сабли чужой кровью.
У оставшихся подвижными безликих не было ни единого шанса.
Лу этого уже не видела. Она, пользуясь божественными силами, длинными, в целые лиги, мгновенными прыжками сквозь пространство, спешила к видневшейся вдали неприступной и прекрасной цитадели Пантеона, которая горой возвышалась в самом центре созданной Георой сферы.
Глава 1. Воля к жизни
Сначала пришлось вспоминать — как дышать. Оказывается, для этого жизненно важного процесса на пути от глотки до легких не должно быть ничего лишнего, например воды. Так что исторганием оной я сразу и занялся, перекатившись с бока на живот и пытаясь встать при этом на колени.
Впрочем, принять какую-либо приемлемую позу, хотя бы коленно-локтевую, у меня не получилось: как только я оперся на руки, правую пронзило от острой боли и я, тихо взвыв, повалился опять на бок. Легче мне не стало: упал я именно на правую руку, которую, из-за общей одеревенелости конечностей после заплыва по холодным морским водам, я не успел убрать в сторону. По галечно-каменистому пляжу прокатился еще один мой вой, который стих только после того, как я смог извлечь пострадавшую конечность из-под собственной тушки и, убаюкивая, прижать к груди.
Дышать было больно — я серьезно наглотался воды и даже толком не помнил, как именно всплыл и взял правильное направление, в сторону берега — рука же, очевидно, была сломана. Я начал ее ощупывать и с ужасом понял, что сквозь рубашку проступает острый обломок лучевой кости предплечья. Или локтевой? Их там было две, не думаю, что они назывались одинаково.
Кое-как поднявшись на ноги, я, все еще прижимая сломанную руку к груди, стал осматривать берег, на котором оказался. В предрассветном полумраке увидеть что-либо не представлялось возможным, но я очень старался, вышагивая по берегу в поисках хотя бы какого-нибудь укрытия от стылого ветра. То, что сейчас было лето, помогало не особо: я был мокрый до нитки, плюс неизвестно, сколько времени провалялся на земле без сознания.
Постепенно первый шок проходил, и за болью в потревоженном переломе начал ощущать, как горит лицо и шея. В момент взрыва я, самоуверенный дурак, наклонился над самым люком, и сейчас просто боялся трогать голову: там меня могло ожидать что угодно.
Долго моя разведка, впрочем, не продолжилась. Буквально через десяток шагов я запнулся о какой-то булыжник, который вероломно затаился в мелкой гальке и, упав лицом вниз на оную, отключился от очередной вспышки боли.
— … давай, помоги перевернуть!
— Да он же утонул…
— Какое утонул! Видишь, следы? Да и до воды десяток шагов! Его что, рыбы на плавниках сюда вынесли, по-твоему? Давай! Хватайся! Только аккуратно, кровь вижу…
Голоса доносились откуда-то издалека, но были определенно знакомыми. Две пары рук: большие и крепкие, и маленькие и тонкие, ухватили меня за корпус и плечи, после чего меня перевернули лицом вверх. Сквозь закрытые веки я почувствовал свет — значит, уже рассвело.
— Ой!.. — пискнул женский голосок, — он же…
— Да…
Я с трудом разлепил веки, на которых налипли мелкие песчинки, и уставился на помятых Орвиста и Санию.
— Что «да»? — сипло спросил я у виконта.
Губы потрескались от соли и грязи, да и говорить было тяжело. Манипуляции с моим телом потревожили сломанную руку, да и лицо ощущалось не лучше.
— Ну, как тебе сказать, Антон… Короче, прядь Пала тебя больше беспокоить не будет…
Я непонимающе посмотрел сначала на младшего де Гранжа, а потом и на арха-ту, которая была сейчас какая-то бледная, а в ее глазах стояли слезы.
— Вы чего?..
Оказалось, я сильно обгорел. Вся правая половина лица и часть шеи превратились в месиво, видимо, в последний момент я пытался отвернуться от волны огня, которая выбросила меня за борт. Глаз уцелел каким-то чудом, как и большая часть рта, но вот щека и почти треть головы серьезно оплавились, как будто меня окунули в кипящее масло. Брови и ресницы тоже сгорели, но волосы — дело наживное.
Мой первичный осмотр, когда я только пришел