— Ты что, опять не спала? — хитро сощурилась Наталья, замечая под безупречным макияжем злосчастные синяки.

От этой женщины ничего не скрыть! Ей в разведке работать нужно… София вздохнула, вяло ковыряя салат.

— Ешь уже. Тебя скоро ветром унесет! На чем только костюм держится? — подруга с усердием принялась за фруктовый десерт.

— Ты мне просто завидуешь, Колобок, — хмыкнула София.

— В точку! — Наталья ткнула в ее сторону вилкой, — все переживаешь из–за своего Панова? Ну? Признавайся, давай.

Она отложила вилку и, скривившись, отодвинула тарелочку с десертом.

— Может он, и правду говорил? Может она сама на него полезла? Валентин мужчина ви–и–идный… — Наталья и сама не верила в то, что говорила, но невыносимо было видеть подругу в таком состоянии.

— Наташ, — устало вздохнула София, — с его слов — он спал. А когда проснулся, то увидел Яну, уже, в чем мать родила, с намерением соблазнить его. Я там была, к твоему сведению, на жертву Панов похож не был.

— Янка та еще штучка, давно тебе ее уволить нужно было, а ты все жалела змею! — фыркнула Наталья, снова пододвигая к себе еду, — может, и правда решила подлянку устроить, а Валентинчик твой несчастная жертва.

— Когда он все это мне разъяснял, то не велел ей уйти, или одеться, — холодно пояснила девушка, — он отчитывал меня при чужой голой женщине, которая стояла в нашей с ним спальне. Виноватой была я. Не в измене дело. Этого равнодушия, этого унижения я ему не прощу.

Губка Натальи задрожала, и бедняжка потянулась за салфеткой, обтирая румяные щеки от побежавших слез. Шмыгнув носом, она поинтересовалась:

— Теперь ищешь прислугу?

— Верно, — София отпила свой кофе, — только никаких девиц в доме не потерплю. Найму какое–нибудь чудовище. Старую, горбатую…

— С костяной ногой, — таинственно зашептала подруга.

— Да, — коротко согласилась Романова.

— Тогда, на парковке ей место не забудь выделить для метлы, или ступы, — хихикнула Наталья, — твоей Бабе Яге транспорт свой куда–то ставить нужно будет.

— Да ну тебя! — наконец улыбнулась София.

Пожалуй, было неплохой идеей встретиться с подругой. Что–что, а настроение поднять она умела мастерски.

— Посоветовать тебе агентство? — засуетился румяный Колобок, — у меня есть парочка. Сама нанимала персонал оттуда, и пока не жалею.

— Не нравится мне твой энтузиазм, Наташ, — потянула София, но все же приняла пару глянцевых визиток, которые ловко вытащила из своей сумочки подруга.

— Ты слишком подозрительная, Соня. Это мешает тебе жить, — с видом знатока подвела итог Наталья.

— Не называй меня так… — поморщилась девушка, — не люблю, когда мое имя сокращают. София. И все.

— Так! Когда мы тебе домработницу выбирать пойдем? — глаза Натальи загорелись от предвкушения.

— Не «мы» а я. К этому вопросу нужно отнестись с серьезностью. Вы, госпожа Громова, на это не способны, — деловым тоном пояснила София и быстро спрятала визитки в сумочку, пока их не отобрала обиженная подруга.

— Вот так, значит? Да? — проворчала Наталья.

— Именно так. Послушай… — София подтянула рукав рубашки и посмотрела на часы, — мне пора, Наташ. Была рада увидеться. За визитки — спасибо.

— Беги, трать свою молодость на кабинетную пыль. Замуруй себя в этом офисе! — девушка схватила яркую трубочку и усердно потянула свой коктейль.

— Аккуратнее веди, — София поднялась со стула, и улыбнулась подруге, — когда подберу подходящую кандидатуру — позвоню тебе.

— Я состарюсь ждать! — послышался за спиной девушки голос Натальи.

София покачала головой. Серьезное ведь дело. Как тут спешить? Даже к выбору пары туфель нужно подходить обдуманно и ответственно, а что уж говорить о домработнице. Один раз она уже ошиблась, второго раза не будет…

Ее уютная квартирка, на так называемой «Золотой миле», была ее крепостью, ее замком. Впускать туда посторонних людей София не любила. Яна работала у нее почти три года и за это время удалось привыкнуть к ней. Возможно, поэтому и не слушала предупреждений подруги, даже когда стала замечать, как изменилась девушка за последние месяцы.

Лишней скромностью ее домработница никогда не страдала, но видимо появление в жизни хозяйки мужчины, да еще и часто оказывавшегося в доме, заставило девицу слететь с катушек. Теперь придется привыкать к новому чужому человеку. Этого София не любила. И старых ошибок совершать не собиралась.

Она выберет себе невзрачную тетушку средних лет — это то, что нужно! Хотя, сколько пройдет времени, прежде чем сможет довериться еще кому–то? Девушка села в машину, и отъехала со стоянки, намереваясь вернуться в офис. Их отношения с Валентином длились несколько месяцев. Это было неплохое время. Что кривить душой? Но осталось лишь горькое послевкусие…

— Ах, Алексей Михайлович, голубчик, последний раз меня носил на руках такой симпатичный мужчина, еще в тысяча… давно, мой дорогой!

Алексей поднимался по ступенькам широкой лестницы, неся на руках пожилую даму, в неожиданно ярких шелковых одеждах и великолепной широкополой шляпе. Лифт как назло сломался, а бедняжка подвернула лодыжку. Как тут не пожалеть? Благо, они успели перенести все вещи на шестой этаж. Громов улыбнулся хозяйке, на что дама внезапно заявила, хитро прищуриваясь:

— Я надеюсь, вы не задумали чего–то неприличного? — пожилая «бабочка» прикрыла неразличимую под ворохом шелка грудь, — знаю я вас, мужчин…

— Что вы, Мария Леопольдовна, — Алексей постарался остаться серьезным, — как я могу?

— Да вы–то, мальчик мой, можете… боюсь, что я не могу… эх, годы–годы!

Громов бережно опустил на пол даму, про себя отмечая, что весила Мария Леопольдовна, при всей своей внешней хрупкости, как мешок с цементом. Но скорее бы умер, чем позволил ей об этом догадаться. Вот спина с ним поспорила, пока он открывал входные двери хозяйским ключом. Плечо снова горело. Можно было, конечно, выполнить заказ и вчетвером, как они часто и делали, но на двоих сумма делилась куда привлекательнее. Пока его напарник заполнял бумажки внизу, оставаясь у фуры, Громов возвращал в дом хозяйку.

Квартира у Марии оказалась на удивление просторной. Еще когда поднимали сюда мебель, да за отдельную плату расставляли все сразу по своим местам, Алексей обратил внимание на чудесные фотографии, которыми были украшены стены гостиной. Великолепная женщина с фарфоровой кожей и ослепительной улыбкой, смотрела на него живым ярким взглядом. Где–то у его плеча, ностальгируя, вздохнула хозяйка и изящным движением сняла свою легкую шляпу.

— Поверьте, Алексей Михайлович, было время, когда Мария Зельберг блистала. Она кружила голову и разбивала сердца!

— Разве с тех пор что–то изменилось? — Громов галантно склонился и коснулся губами пальцев пожилой актрисы.

— Льстец!

Он хотел что–то возразить в