открыт, значит братик дома. Выкурив сигарету, Стэльмах
открыла дверь и воровато протиснулась внутрь.
Никем не замеченная, она благополучно пересекла холл и уже взбежала по лестнице, но
остановилась. Услышала громкие женские стоны. Это
Егорка снова у себя какую-то шлюху порол, а та орала так, словно ее не трахали, а резали.
Выругавшись про себя матом, Маринка сбежала вниз, прошла через гостиную в кухню и
налила себе холодного апельсинового сока. Барная стойка
была заляпана чем-то липким, в раковине скопилась грязная посуда. На полу валялись
пустые бутылки из-под коньяка и виски.
Урод. Даже посуду в посудомойку не может засунуть. Не будет она этот срач разгребать,
пусть сам домработницу вызывает.
В гостиной не лучше. Хотела сесть на диван, но на нем валялись шмотки совокупляющейся
на втором этаже парочки.
Отойдя подальше, уселась в кресло у окна и скривилась от омерзения, словно в нос ударил
запах грязного белья.
Господи, да когда он там кончит уже!
Дом у них большой, но эта дура орала так, что ее было слышно даже в гостиной.
Марина включила телевизор и прибавила звук на всю громкость.
Скоро крики затихли, и в комнату, прижимая полотенце к мокрой груди, на цыпочках
вбежала егоровская шлюшка.
— Приветик, — проблеяла она, схватила платье и посеменила обратно.
Следом пришел Егор, молча накинул рубашку на широкие плечи, схватил пульт от
телевизора и убавил звук до нуля. Потом снял со среднего
пальца правой руки кольцо, и Маринка зажмурилась, уже зная, что за этим последует. Брат
размахнулся и отвесил ей звонкую пощечину. От удара
ее головы мотнулась, рука со стаканом дернулась и сок расплескался на светлую футболку.
Марина не повернулась, не заплакала, так и осталась
сидеть на месте, глядя в сторону.
— Только попробуй, падла, еще раз так сделать, — прошипел брат, пригнувшись к ее лицу.
Пахнуло перегаром, Маринка еле сдержалась, чтобы не
скривиться. — Выключить еще раз телефон. Только попробуй. Если твоя шлюха-мать не
воспитала тебя, так я воспитаю! — заорал он.
— А ты мою мать, ублюдок, не трогай. — Она повернулась и посмотрела на него, ожидая
новой пощечины.
Но Егор отступил, надел кольцо и начал спешно застегивать пуговицы на рубашке.
— В общем, ты меня поняла, — прохрипел он, — а то я тебе устрою праздник.
— Еще разок укольчик мне сделаешь? Давай уж с ядом, чтобы наверняка. Раз, и всё. И нет
Маринки.
— Да нах*я? — осклабился братец. — Ты мне живая нужна. И красивая. Так что береги себя,
детка.
— Мразь.
Егор, засмеявшись, покрутился на месте, словно что-то искал. Взял с журнального столика
портмоне, сунул его в задний карман брюк.
— И давай приберись тут, срач такой. А то скоро Аркаша придет.
— Нет уж, срач этот сам прибирай. Я тебе не домработница.
Поднявшись к себе, Марина надолго залегла в горячую ванну, пытаясь смыть с себя все
ненужные чувства. Особенно влечение к Мажарину —
совсем ей ненужное и ненормальное. Он из головы теперь не шел. Может, позже уйдет.
Скорее бы…
Лежала она в ванне долго, пока пена не растворилась и вода совсем не остыла.
Разморенное этим покоем сознание впало в промежуточное
состояние между сном и бодрствованием. Мысли будто плыли рядом, не задевая дремотный
мозг.
Когда телефон зазвонил, ответила сразу. Только утром номер этот увидела, уже наизусть
выучила.
— Я всю ночь в твоей постели провалялась, кто тебе виноват, что ты растерялся, — резко
сказала и положила трубку. Ну и что, что сердце сладко
ёкнуло и по телу пробежала теплая волна. — Мажарин, Мажарин, — прошептала она и
сползла под воду.
Глава 3
— А в прихожую шкафы, да?
— Да.
Виктор и Сергей, прыгая через ступеньку, взбежали на второй этаж. Дверь была приоткрыта,
и они смело шагнули в квартиру.
Сухонькая и живая старушка радостно им улыбнулась:
— Ой, ребятушки мои, а я вас так жду.
— Наверное в шесть утра встала, борща наварила, булок напекла, — посмеялся Сергей.
— А как же. Витюша, давай сюда, курточку, давай. Я в зале положу на диван. А то ж
видишь, всё уже пусто тут у меня. Мне ж Серёжа всё уже
поснимал. А может, покушайте сначала, а?
— Баб Шур, ты нас сейчас накормишь, нам зачем потом работать? — рассмеялся Савин и
прошел в гостиную, где лежали коробки с мебелью.
Вздохнув, он присел на диван и широкой пятерней провел по черным, чуть волнистым
волосам.
— Сейчас, Витя, мы с тобой будем играть в конструктор «Лего». — Мажарин прошел в
комнату и нараспашку открыл балкон. Окна выходили на
юго-восточную сторону, и квартира до полудня нагревалась как консервная банка, уже было
душновато. Они с Витькой спарятся, пока эти шкафы
соберут.
— Я так и понял. Зеркала есть?
— Да. Вот в верхней упаковке.
— Ясно. Так, Серый, давай тогда мы ее аккуратненько сдвинем. Потому что надо всё
открыть, инструкцию найти по сборке.
— Давай. Берись…
— Тяжелая, блин…
Парни переложили верхнюю коробку на пол, и Сергей попросил у бабушки нож. Та,
выполняя просьбу, юркнула на кухню.
— Витюша, как родители? Что-то я давно маму твою не видела, — поинтересовалась,
вернувшись.
— Хорошо, баб Шур. — Савин взял из ее рук нож и стал вспарывать плотный картон. — А
они с отцом на даче сейчас живут.
— А-а-а, ну понятно тогда. Ниночка как?
— Ниночка бездельничает. Я тоже, блин, хочу так отдыхать. Как наша Ниночка.
Виктор добродушно улыбнулся старушке. Хорошая у Мажары бабка. Не сварливая, добрая,
готова последнее ему отдать. Он ее тоже не подводил,
она ж ему вместо матери. Пожилым разве много надо? Помощь, покой и забота.
— Когда у тебя отпуск? — уточнил Сергей, напрягая память. Вроде, говорил Витька, что
скоро уже.
— Две недели в ноябре.
— Так осталось-то всего чуть больше двух месяцев. Пакуй чемодан на Канары.
— Угу, — хмыкнул Витя. — На Мальдивы.
— Ба, ты что на свидание ходила? — ухмыльнулся Серёжа, глянув на стол, на котором
стояла ваза с цветами.
— Ой, — взмахнула старушка сухощавой ладонью, — какие в мои годы свиданья. Это
Михаил Анатолич с дачи мне вот занес.
— Да ладно, бубуль, ты у нас вообще молодуха, мы тебя еще замуж за этого полкаша
выдадим. Нормальный же полкаш? А то за