— Бендри не даёт владельцу большого дохода, и виконта можно только пожалеть, — философски заметил трактирщик.
— Э нет, старина Пем, пожалеть его можно было года два назад, когда я сыграл с ним шуточку!
И Карсидар от души расхохотался, вспоминая прошлое.
— Да уж, наслышаны, наслышаны, — подтвердил Пеменхат. — И от себя замечу: полжуда золотом — это для Маз-Бендри очень щедро.
Они хитро перемигнулись. В конце концов, оба принадлежали к одному сословию вечных бродяг и искателей приключений, поэтому отлично понимали друг друга.
— Ну а ты ещё в цене, Пеменхат? Чего нынче стоит твоя голова?
Разговор теперь принял более весёлый оборот, поэтому Карсидар решился задать этот, мягко говоря, не слишком деликатный вопрос, не опасаясь, что хозяин трактира вновь ударится в грустные воспоминания.
— Я? Что я! — Пеменхат только рукой махнул. — Кончилось уже моё время, давно кончилось. Когда-то были охотники отвалить и за мою башку много денег. Больше чем за твою или меньше, теперь неважно. Впрочем, думаю, десятка на три-четыре жуда и я потянул бы. Да вот только померли они все. То есть те, которые награду обещали. Видишь, старина Пем не только друзей пережил, но и врагов. А потомки… Кому охота раскошеливаться, оплачивая родительские причуды? Просто-напросто мне под страхом смерти запрещён въезд во владения едва ли не всех окрестных дворян.
— Кроме герцога Торренкульского? — решил слукавить Карсидар.
— Почему, и в окрестности Торренкуля тоже, — равнодушно заметил Пеменхат.
— Как же тогда…
— О, пустяки! Пара мелких услуг вроде охраны особо ценных грузов, которые позарез необходимо протащить через владения его недругов… да ещё кой-кого устранить… — Пеменхат сделал многозначительный жест. — И вот, я живу почти под самыми городскими стенами.
— А совсем позабыть…
— Совсем?! Что ты, Карсидар! Оскорбление дворянского достоинства не забывается никогда.
— Тем не менее Торренкуль пользуется твоими услугами и разрешает открыто держать трактир. О, боги, что за лицемерие! — возмутился Карсидар. — Ну, а как с другими? Неужели ты торчишь под стенами этого городишки, как гриб под деревом?
— Почему же, куда и когда надо, туда и тогда еду по делам. В конце концов, если за голову не платят, нет и охотников. А для любителей поразвлечься я вожу с собой свой маленький ножичек.
— Уж не тот ли, которым ты грозился раскромсать мне шею?
— Он самый.
Карсидар хлопнул Пеменхата по плечу и попросил ещё вина. Когда же трактирщик притащил очередной кувшин, он как бы невзначай заметил:
— Значит, вот так и живёт нынче старый мастер Пеменхат. Осел на тёпленьком местечке, корнями в землю врос…
— Я не мастер, — резко отозвался трактирщик. — Я почтенный Пем, попрошу заметить это и учесть на будущее.
Он вдруг покраснел и с гордостью добавил:
— Мастера, они кто? Голодранцы. Ни кола у них, ни двора. Острый меч, добрый конь да умение владеть мечом и править конем — вот всё их достояние. А у меня хозяйство! У меня положение!
— Положение тайного охранника герцогских драгоценностей, при необходимости не брезгующего и другой грязной работёнкой, — язвительно уточнил Карсидар.
— Это опять же ради дела, — строго произнёс Пеменхат.
— Ради дела! — Карсидар шумно вздохнул и заметил как бы невзначай:
— А знаешь, любезный Пеменхат, ведь я собирался убить тебя. Для пользы дела, между прочим.
— Ага, ложкой в лоб, — подтвердил трактирщик. — Не догадаться об этом может разве только последний болван.
— И чем дольше я говорю с тобой, — задумчиво молвил Карсидар, — тем больше убеждаюсь, что всё-таки следовало тебя прикончить!
— Но не убил же, — тихо сказал Пеменхат. — Значит, нашёл что-то достойное помилования. Или сострадания. Или сожаления. В общем, сохранения жизни.
— Вот и дурак, что пожалел. Следовало убить, право слово! Потому как конченый ты человек, любезный мой трактирщик! Никто ты теперь, понял? Никто!!! Был мастером — стал никем… Грустное это зрелище, хочешь верь, хочешь не верь, мне теперь всё едино. А Ромгурф покойный как о тебе отзывался, что говорил…
— Лучше не надо о нем, — попросил Пеменхат, и в голосе его лопнувшей струной прозвучала грусть.
— А я говорю: проводи меня в мою комнату, трактирщик! — гаркнул Карсидар и докончил уже почти спокойно:
— Хватит об этом. Живи себе дальше, как прежде жил. Привечай путников, корми-пои, денежки с них дери и… будь счастлив! Если сможешь. Если совесть тебя не загрызёт в память о мастере Ромгурфе и прочих бывших твоих товарищах, которых ты похоронил не в этой, а в какой-то иной своей жизни.
— Молчи! — чуть ли не взмолился Пеменхат.
— Нет, пошли! — Карсидар встал, но пошатнулся, взмахнул руками и как бы невольным широким жестом смёл со стола всю посуду. Схватившийся за голову Пеменхат словно и не заметил этого. — Можешь записать разбитые кувшины на мой счёт. Можешь записать на мой счёт даже выпитое тобой вино. Всё можешь! Я у тебя долго не задержусь. Утром — немедленно в путь. Непременно! И учти: никакой такой Карсидар в гости к тебе не заглядывал. Не опасайся, что тебя начнут преследовать как укрывателя подозрительных личностей. Ещё до рассвета я исчезну отсюда навсегда.
Он шагнул к выходу, но Пеменхат не тронулся с места.
— Ну, что же ты? Иди, показывай дорогу, — окликнул его Карсидар.
Пеменхат повернулся к нему и медленно произнес:
— Разбитые горшки… будь они трижды неладны… мне остаётся отнести не на твой счёт, благородный мастер Карсидар, а на счёт выпитого тобой вина. Как, впрочем, и весь вздор, что ты наболтал. Видать, слабоват ты насчёт выпивки. Эх, молодежь пошла!.. — Пеменхат стащил с головы повязку и вытер ею вспотевший лоб.
— Так покажешь ты мне, где можно выспаться или нет? — спросил Карсидар уже довольно мягко.
— Нечистый тебя побери! — беззлобно ругнулся Пеменхат. — Не такой ты простой, как кажешься. Недаром о тебе так восторженно отзываются и ценят твою голову столь высоко… Ты же сам превосходно знаешь, что не покажу! Что нам предстоит ещё долгий разговор!
Карсидар улыбнулся.
— Эх, и почему меня время от времени охватывает необоримое желание бросить всё нажитое и рвануть в путешествие? — сокрушался Пеменхат.
— А ведь и ты поскромничал, — заметил Карсидар. — Твоя голова и сейчас, должно быть, стоит немало. Соображает она неплохо.
— Ладно, ладно, нечего льстить, — одёрнул его Пеменхат. — Рассказывай лучше, зачем пожаловал. Куда предстоит ехать? Кто нас нанимает? И в чём, собственно, заключается дело?
— Тогда… ещё вина, — приказал Карсидар.
— А может хватит? — осторожно спросил Пеменхат.
— Пустяки, я не пьян. Это, — Карсидар кивнул на валявшиеся на полу черепки, — я так пошутил. Надо же было расшевелить тебя.
Пеменхат проворчал что-то неразборчивое. Впрочем, вина принёс, но только один кувшин.
— О делах говорю лишь на трезвую голову, а выпитого с меня предостаточно, — пояснил он и принялся убирать.
Тем временем Карсидар неторопливо потягивал вино и задумчиво смотрел на пылавший в очаге огонь.
— Между прочим, хотелось бы знать одну вещь, — так начал он после продолжительного молчания. — Достаточно ли хорошо