Глава вторая
Яичница яростно шипела и шкварчала, требуя моего немедленного вмешательства. Оголодавший организм — тоже. Но я не торопился. В моей жизни редко выдавались моменты, когда можно было понежиться, вспоминая сновидения, а не вскакивать по команде 'Подъем!'. Сон, кстати приснился очень необычный, вполне соответствующий данному историческому моменту.
Будто бы я поселился где-то на Адриатике. И на мой личный остров, прямо по морю приезжает старенький, бортовой ЗИЛ-157, с песком. А сопровождают спецгруз мои погибшие товарищи. И когда я спросил у ребят с удивлением: 'Зачем мне здесь песок?', они вполне серьезно объяснили: 'Чтоб ностальгия не замучила'. Попом парни споро разгрузили машину и аккуратно засыпали весь мой островок, поверх местного, 'родным' песочком. Потом развели большой костер, попрощались, пожелав удачи, и друг за дружкой, словно в двери, ушли в огонь, — оставив меня наедине с жарко полыхающим пламенем бездымного костра. Я долго смотрел на игру его языков и искр и никак не мог понять: чего мне хочется больше — подойти ближе и погреться, или развернуться и уйти. В ту сторону, откуда явственно доносилось журчание небольшого водопада…
— С добрым утром вас, Владислав Твердилыч, проснулись уже? Ну, так подымайтесь. Пока умоетесь, я и стол накрою… Сегодня, извиняйте, завтрак скромный. А как мужики припасы подвезут, я вам борщ сварю и пирогов напеку…
Звонко цокотавший голосок был мне незнаком, но вполне мил. С эдакой, приятной слуху, легкой картавинкой. Повернувшись на бок, я увидел, хлопочущую у печи, женскую особь. Если только местные мужики, не носят платья и не повязывают головы платками. Брр… От одной только мысли об этом, меня передернуло. А незнакомка ухватила с плиты сковороду и развернулась, давая мне разглядеть разрумянившееся личико. В общем-то, как и большинство мужчин, я плохо разбираюсь в приметах, позволяющих безошибочно определять женский возраст, но так, навскидку, ей было около двадцати. А если судить по задорному блеску зеленых глазищ, то и того меньше.
Девушка мило улыбнулась и еще раз поздоровалась.
— С добрым утром, Владислав Твердилыч. Как почивали? Не холодно одному спать? Еще и без одеяла… Я — так даже летом мерзну… Наверно, оттого, что речка рядом… сыростью тянет. А печь топить, люди засмеют. Ярополк Титович сказывал, вы к нам насовсем воротились? Верно, али ошибся?
При этом она продолжала заниматься своими делами, изредка постреливая любопытным взглядом в мою сторону.
Гм, исходя из диапазона вопросов и прозрачных намеков, я существенно занизил ее возраст. Хотя, деревенские всегда в отношении между полами были проще, бесхитростнее горожан. Да и как иначе, коль весь процесс от зачатия до рождения, на твоих глазах происходит. А животина это или человек, разница небольшая. Зато и всякое баловство, выходящее за нормы морали, испокон веков сурово осуждалось и наказывалось. Причем, самым жестоким и беспощадным способом. Развратника, преступившего обычай, сначала обстоятельно учили всем миром, а после — изгоняли из общества. Грязному извращенцу не было места среди нормальных людей.
— Зовут-то тебя как, хозяюшка? Что-то не припоминаю такой красавицы? — проявил я законное любопытство, заодно и легализуясь немного.
— Как родители нарекли Листицой при рождении, так меня люди второй десяток и кличут. А вы-то, Владислав Твердилыч, меня, небось, еще с голыми коленками видели. Как тут упомнить?
Вот это да! Я даже восхитился. В одну фразу, произнесенную непринужденной скороговоркой, Листица ухитрилась вложить всю, самую важную, для первого знакомства, информацию. Значит, молодая вдовушка не только собой пригожа, но и умна. И чтоб окончательно расставить все точки над 'ё', я спросил со всей грацией, присущей дорожному катку и… мужчинам.
— Тяжело одной?
— Знамо, не мед… — замерла та на мгновение, видимо, не ожидала такой прямоты. — Даже в ярмо и то пару волов запрягают.
— Что ж никто к такой красавице не посватался второй раз? Аль вконец ослепли мужики да парни? — попытался я хоть немного сгладить неловкость. По принципу — пожар тушат пожаром.
Но Листица не обиделась. Вздохнула только с укоризной…
— А где им взяться-то, парням этим, Владислав Твердилыч? Будто не знаете, что в каждом селении на дюжину юбок одни штаны. Да и те шнуром подпоясаны. Это правда, в последние годы бабы больше ребятишек рожать стали, но пока те женихи подрастут, я ужо на печеное яблоко похожа стану. Никто и не глянет… Многие девки не выдерживают одиночества и уходят в лес к эльфам да гоблинам, или в горы к гномам, а некоторые — и вовсе в пещеры к троллям. Но по мне — лучше бобылкой век скоротать, чем ложиться с нелюдью, наших же мужиков истребившей, и полукровок плодить. Сказывают, будто Император своей властью разрешил многоженство? Верно? — и не дожидаясь ответа, продолжила. — Ну, это токмо для городских вертихвосток приемлемо. А мы не приучены дедовские обычаи менять и под каждую напасть их заново перекраивать.
Воистину, женщину допрашивать нет надобности, — дай ей выговориться, и она сама все расскажет. И то, что знает доподлинно, и то — о чем другие кумушки судачат. Ты только слушай, да на ус мотай.
В общем, судя по всему: дело ясное, что дело темное!.. А посему — берем в чистые руки холодную голову и начинаем поверять гармонию геометрией. Неэвклидовой… Тем более: повторение — мать учения.
Неведомым мне способом, но это не принципиально на данном жизненном отрезке, я перенесся в другое время. По всем отмеченным мною параметрам, сильно напоминающее средневековье. Во всяком случае, я его примерно так себе и представлял, исходя из литературы и кино. Это — раз. Дальше, учитывая видоизменения, коснувшиеся небесного тела, в моем прошлом именуемого Луной, и непринужденного упоминания Листицой эльфов, гномов и прочих нелюдей, я еще умудрился и сам мир сменить. Это — два. Теперь уж точно, и сомнению не подлежит. Осмысление третей, четвертой и прочих цифирей, в моем пухлом вопроснике, оставим на потом. Странно? Да. Страшно? Нет!.. Я бы сказал: прикольно… Можно сказать: пожаловал прямо с корабля на бал. Вот только прежде чем начать веселиться, стоит разузнать: в чью он честь? Кто оплачивает банкет? И как бы мне оказаться среди почетных гостей, а не в личине потешного скомороха? Шута горохового — проще говоря…
— Прошу к столу, Владислав Твердилыч, — напомнила о себе прикомандированная к моей персоне хозяюшка. —