Здесь основным девизом было: простота и польза. Высокие и узкие окна слева освещали помещение. Правая стена была прикрыта шпалерами с изображением битвы крестоносцев с сарацинами. Крестоносцы, как им и положено, побеждали, завалив трупами врагов всю нижнюю часть картины. Вдоль стен стояли широкие деревянные скамьи, а ближе к дальней стене одиноко возвышался трон с высоченной, аж до самого потолка, спинкой.
У окна стоял высокий мужчина. На вид Тимофей дал бы ему лет сорок. Вопреки ожиданиям мастера одежда мужчины оказалась ярко-красной. Черным был лишь наброшенный на плечи плащ. Еще когда-то черным цветом могли похвастаться волосы этого человека, но с тех пор много воды утекло. Куда больше, чем сегодня вылилось на город с неба. Волосы мужчины тоже полностью перетекли с макушки в бороду – кстати, весьма ухоженную – и поседели, так что теперь лишь редкие темные волоски позволяли угадать, какого цвета когда-то была у него шевелюра.
Далан выступил вперед и негромко окликнул:
– Господин магистр!
Мужчина повернул голову.
– А, это вы, Далан, – произнес он. – Чем порадуете?
– К вам гонец, господин магистр, – доложил Далан. – Со срочным донесением.
– Ну, раз так, давайте его срочно сюда, – сказал магистр.
Далан обернулся. Карл выступил вперед и с церемонным поклоном подал магистру свиток.
– От командора де Пелеца.
Магистр, взяв свиток, первым делом внимательно взглянул на печать. На темно-коричневом фоне отчетливо проступал герб де Пелеца – птица с крестом в круге, рассеченном на четыре части. Магистр едва заметно кивнул. Затем печать тихо хрустнула под его пальцами. Судя по заранее нахмуренному лбу, ничего хорошего магистр не ждал, что сразу и подтвердил негромким вздохом со словами:
– Он, к сожалению, не стал бы беспокоить меня по пустякам.
– Крепость еще стоит, – тихо заметил Тимофей.
Магистр услышал и едва заметно улыбнулся.
– Это радует, – сказал он, разворачивая свиток.
Пока магистр читал, его взгляд один раз метнулся к Тимофею и дважды к Оресту. Первый раз он глянул бегло, словно отмечая для себя сам факт его существования, а второй, сразу после первого, пристально и очень внимательно.
– Командор говорил, что вы сможете помочь ему, господин магистр, – сказал Карл с надеждой в голосе.
– Всё в руках Божьих, – отозвался магистр, разглядывая Ореста. – Мы, конечно, сделаем всё, чтобы помочь попавшему в беду христианину, но… – Он снова вперил взор в свиток. – Командор пишет, что он полностью утратил зрение и разум. Слава Богу, вообще живой остался, но, должен сказать, что и зрение, и разум – это очень серьезные потери, а уж всё вместе… Боюсь, тут поможет только чудо.
– Честно говоря, господин магистр, мы как раз и надеялись, что вы сможете его сотворить, – сказал Тимофей.
На этот раз улыбка на лице магистра выглядела совсем невеселой.
– Народная молва сильно преувеличивает наши возможности, – ответил он. – Мы делаем, что можем, а в остальном уповаем на Господа. Иногда он снисходит до наших нужд. Будем молиться, чтобы он снизошел и до… – Он опять заглянул в свиток, быстро нашел глазами нужное место и продолжил: – До Ореста. Так вы его называете, да?
– Да, господин магистр, – ответил Карл. – Он, к сожалению, не помнит своего настоящего имени, но на Ореста охотно отзывается.
Услышав свое имя из уст Карла, Орест поднял голову. Рыцарь ободряюще похлопал его по плечу.
– Что ж, Орест – имя достойное, – неспешно произнес магистр, разглядывая богатыря в обносках. – Вполне подходит такому могучему рыцарю. Знавал я одного Ореста… У него бы святые мощи из-под носа не вынесли.
Последнее прозвучало совсем тихо и без явного осуждения, с одним лишь сожалением в голосе. Далан виновато потупился.
– Но Господь с нами, и это главное, – сказал магистр, вновь так внимательно заглядывая в свиток, словно бы рассчитывал незамедлительно отыскать там подтверждение своих слов.
И выглядело так, будто бы он там это нашел.
– Ага, вот на ловца и зверь бежит, – едва слышно прошептал магистр.
Орест с интересом навострил уши. Карл быстро огляделся. Никого, кроме них, в зале не было.
Магистр тем временем продолжал уже громче и неспешно растягивая слова, словно бы одновременно что-то серьезно обдумывая:
– Командор в письме рекомендует своего посланца как рыцаря по имени Карл.
– Это я, – тотчас ответил рыцарь. – Карл фон Галит из Зальцбурга, к вашим услугам.
Он вытянулся, демонстрируя готовность хоть сейчас выступить против любого зверя, будь он хоть драконом!
– Да, тут именно так и написано, – сказал магистр, сверившись со свитком.
Однако, когда он вновь поднял голову, взор его устремился не к рыцарю, а к Тимофею. Мастер сразу почувствовал себя неуютно. Такой придирчиво оценивающий взгляд Тимофей обычно видел у командиров, которым предстояло доверить одному из своих воинов опаснейшее задание, и они решали, кто из них лучше справится. Или кем не так жалко пожертвовать ради общего дела. Второй вариант, увы, встречался значительно чаще первого.
– А вы, стало быть, мастер Тимофей Черный, – произнес магистр.
– Да, господин магистр, – ответил Тимофей, одновременно подумав: а не разумнее ли было бы сказать «нет»?
– Кстати, а почему Черный? – спросил магистр и чуть более строгим тоном добавил: – Вы, надеюсь, не чернокнижник? Командор рекомендует вас как мастера по боевым машинам.
– По ним и работаю, – ответил Тимофей. – Что до Черного, господин магистр, то это прозвище означает всего-навсего южанина. В Новгороде у мастера поначалу двое Тимофеев в учениках было. Надо было нас как-то различать, и так вышло, что тот Тимофей приехал с севера, а я – с южного берега Ильменя. А у нас на Руси всем сторонам света свои цвета назначены. Белый – северу, черный – югу. Вот так и вышло, что он был Тимофей Белый, а я – Черный.
Магистр согласно кивал, но было видно, что мыслями он весьма далеко от их беседы. Однако Тимофея он слышал. Когда тот смолк, магистр негромко заметил:
– Далековато вы забрались на юг от своего Новгорода, мастер Тимофей. Хотя это и к лучшему. Более того, это так своевременно, что лично я усматриваю в этом знак свыше.
Вот тут Тимофей уже всерьез заволновался. Прошлый знак свыше вышел ему откровенно боком, закинув их с мастером Никодимом на Восток. Никодим здесь быстро сложил голову, да и Тимофей лишь чудом не последовал за своим мастером. Восток на Руси был окрашен в синий цвет, но за годы своих странствий Тимофей всё больше склонялся к мысли, что ему бы больше подошел красный цвет Запада – цвет крови.
– Командор написал мне о коварном убийстве нашего брата Жерара, – продолжал тем временем магистр. – И о том, что вы сумели разыскать его убийцу в тот же день. А нам как раз очень нужен человек с вашими талантами. Думаю, вы уже наслышаны, как нас этим утром обокрали?
Тимофей кивнул, одновременно изгоняя из головы мрачные мысли.