Макс говорил, в сущности, довольно правильные вещи, но Леру почему-то даже эта правота раздражала:

— Потому что вполне возможно, что твои обожаемые дельфины вовсе не настолько разумны. А дети — настоящие живые дети — продолжают умирать, тоже вполне по-настоящему. И в большинстве случаев, — она вложила в голос максимум доступной язвительности, — все эти прыжки вокруг несчастных звериков — от нежелания заниматься гораздо, гораздо более насущными проблемами. Может, сперва сделать так, чтобы дети не умирали из-за отсутствия медицинской помощи или от банального голода, а после ублажать себя спасением всего и вся?

— Вот уж не ожидал от тебя…

— Не ожидал, что врача прежде всего интересуют люди? — Она все никак не могла успокоиться. — Вот уж действительно.

— Не передергивай. — Он улыбнулся, но так печально, что у Леры сжалось сердце.

— Это я передергиваю? Вся эта защита природы… ну ладно, не вся, на три четверти — такие же игрушки, как с вегетарианством.

— Чем же тебе не угодило вегетарианство? Убивать живых существ ради наполнения своей тарелки кажется мне… не слишком достойным, вот и все. Не думаю, что вегетарианство — это игрушки. По-моему, именно к этому мы и должны стремиться. Чем более развита цивилизация, тем менее она приемлет насилие. Разве не так?

— Макс! — почти простонала Лера. — Я ведь не лезу в твое программирование или даже в охрану природы. Ну да, сейчас вышла из рамок, но обычно-то помалкиваю. Потому что понимаю — я не в теме. Так уж будь добр, не пытайся меня учить тому, в чем я разбираюсь всяко лучше.

— В вегетарианстве? — Он скептически хмыкнул.

— В человеческой физиологии, Макс. Человек — биологически не вегетарианец. Да ты хоть на зубы посмотри. Ни у одного растительноядного животного не бывает клыков.

— Хочешь сказать, мы хищники, что ли?

Ей стало смешно.

— Ну вот сразу уж и хищники. У хищников нет плоских коренных зубов. Всеядные мы, Макс. Всеядные. Как большинство приматов.

— Обезьян, в смысле? Ну так… Погоди… Но ведь, может, клыки — просто атавизм? И у шимпанзе, и у горилл они есть, да еще какие, а обезьяны же бананами и прочими фруктами питаются, разве нет?

Лера пожала плечами:

— В том числе бананами. А еще не брезгуют жуками, червяками, яйцами и даже свежевылупившимися птенчиками. Впрочем, довольно и того, что они лопают разных там бабочек-кузнечиков.

— Ну не знаю… Да и мы уже не обезьяны. Что ж, только на основании строения зубов сразу вывод…

— Не только. Зубная формула вполне может быть атавизмом, тут ты прав. Но вот длина кишечника — уже точно не атавизм. Она, кстати, у нас как раз средняя между хищниками и травоядными. У хищников кишечник короткий, две-три длины тела. У травоядных — двадцать. Зря, что ли, у коровы аж четыре желудка, в смысле четыре отдела желудка? Да еще кишечник длиннющий. А у человека — средний, примерно восемь длин тела. Но главное — биохимия. Наш организм не умеет синтезировать некоторые необходимые аминокислоты, их штук двадцать, но без них никак. И получить их возможно только из животной пищи. Кстати, эти самые белки и для мозга необходимы. Ну вот так человек устроен. Есть животные — кстати, вполне себе млекопитающие, не какая-нибудь там саранча — которые никогда в жизни не пьют. Нельзя же на основании этого начать отучаться от воды. Так и с животными белками.

— Ну не знаю… — медленно повторил Макс. — Все равно… Убивать живых существ ради того, чтобы набить собственный желудок… как-то это не очень…

— Макс! Если так, тебе придется научиться есть камни. Потому что растения абсолютно точно живые, а? А вдруг они еще и мыслящие? Чувствующие — это наверняка. По-своему, по-растительному. Возьмем пшеницу: проклюнулась из зернышка, растет, солнышку и дождику радуется, деток растит, из которых новые ростки появятся… А этих деток, в смысле, пшеничные зерна — раз, и в мельницу, а после — в печку. Кушай, Максик, хлебушек! Салатные листья ты вообще живьем поедаешь — ничего, нормально? Может, им больно?

— У них же нет нервной системы… — довольно растерянно возразил Макс.

— Мы не знаем, — улыбнулась Лера. — Привычной нам нет, но тем не менее. Даже амеба съеживается, если ее уколоть. Значит, чувствует? Амеба, Макс! Простейшее одноклеточное. Вряд ли растения, усложняясь, утратили эту способность. Мимоза при прикосновении складывает листочки — значит, точно чувствует? И солнечный свет они тоже ощущают — многие растения поворачивают листья за солнцем. Почему бы им точно тем же способом не ощущать боль? Может, они кричат, только никто их не слышит? Чем поедание салата или овсяной каши отличается от поедания бифштекса или яичницы? Принципиально — ничем. Вся природа состоит из пищевых цепочек. Одно живое существо поедает другое. Только растения питаются неорганикой. Впрочем, органикой тоже. Большинство — мертвой, некоторые — и вполне живой. Росянка тебе в пример и прочие орхидеи. Растения-хищники. Про животных и говорить нечего. Каждый кого-то ест. Так уж все устроено.

— Но разум может ведь… разум просто обязан нести милосердие!

— Милосердие? Тогда тебе придется и от растительной пищи отказаться. Это логично. Нет принципиальной разницы между капустой и куриным яйцом. Кстати… Вспомнилось вдруг. Вегетарианцы очень уважают мед. При этом даже не удосуживаются задуматься, что этот самый мед оплачен жизнями тысяч — я не преувеличиваю, тысяч, так уж все устроено — пчел. Существ, весьма вероятно, разумных. Разумных вне нашего понимания, правда. Но: язык, и весьма сложный, наличествует, изготовление орудий труда — разнообразных сотов — тоже. Вердикт: разум. Но человеку плевать. Вегетарианцу, собственно, тоже. Ах, пчелки, ах, собрали мед, ах, мы его себе, а им взамен теплое место для зимовки. Прекрасно. Только мед этот все равно оплачен пчелиными жизнями, причем в гораздо большем количестве, чем если бы пчелы существовали сами по себе, без нас. Так гуманно ли этот мед есть? Что же касается того, что разум должен нести милосердие… Тебя не смущает, что твои любимые дельфины — хищники? Они-то рыбу трескают, мама не горюй, и никакими моральными терзаниями по этому поводу не заморачиваются. Что-то я не слышала, чтобы кто-то из них предпочел планктон. А чего? Киты вон лопают же, так почему бы и дельфинам на вегетарианство не перейти? — Лера выдернула из пачки еще одну сигарету, подумав, что многовато будет, ну да ладно, один раз помирать. Затянулась пару раз, тряхнула головой. — Извини, я не хотела тебя обидеть.

— Ничего. — Макс примиряюще улыбнулся. — Наверное, мне полезно было это послушать. Никогда не смотрел на вегетарианство с такой точки зрения. Очень интересно.

Почему-то его примирительный тон Леру опять завел:

— Это все пустое. Я тебе слова, ты мне слова… А толку-то? Интересно, говоришь… Недавно в соседнее отделение мальчишечку