– Немедленно отвернись! – Крикнула возмущенно принцесса.
Ухмыльнувшись, ответил:
– Да ладно, забей! Мы же с тобой уже почти родные. А нижнее белье, я смотрю, ты другое одела, красненькое! Блеск! Или у тебя месячные? Нет? Ну ладно! Хочу отметить девочки, ножки у вас просто класс!
Александра кинула в меня туфлей.
– Так, шутки закончились. Давайте резче! У нас мало времени. И оденьте что-нибудь попроще.
– Это одежда пажей! – Александра уже не пыталась укрыть от меня свои прелести. Наверное, поняла, что мне глубоко фиолетово на их условности.
– А одежды простых мальчишек нет?
– Нет. – Удивленно ответили обе.
– Ладно, одевайте что есть. Девочки и, быстрее, пожалуйста.
Вернулся назад. Эмиль с Хоттабычем пялились на меня во все глаза. Они все слышали и видели, в том числе и как я увернулся от женской туфельки, вылетевшей из комнаты.
– Чего? – спросил у них, разведя в вопросительном жесте руки. Оба начали краснеть. Ну, мать моя женщина!
– Эмиль, а ты думал, что я тебе вру, когда говорил про наши с Александрой отношения?
– Если честно, то да. – Ответил гвардеец, еще больше покраснев, – извините милорд.
– Эмиль, я не милорд, я Лис! Понятно?
– Понятно, милорд… простите, Лис!
– Эмиль, – крикнула принцесса из комнаты, – что тебе наговорило это чудовище?
– Видишь, как она меня любит? Как ласково называет – чудовище! Хочешь, открою тебе тайну Эмиль?
Гвардеец, совсем уже неприлично вытаращил на меня глаза: – Может не надо?
– Надо Эмиль. Так вот женщины, по большому счету, больше любят чудовищ, чем красивых и брутальных самцов. Мужчина вообще должен быть чуть-чуть красивее орангутанга. Потому, что на его безобразном фоне их красота будет просто зашкаливать!
– Сволочь, Лис! – завопила потомок богини из комнаты. – Эмиль, что он тебе наговорил про меня?
– Заметь Эмиль, что красивого самца бить и уродовать как-то стремно, так ведь? А вот орангутанга, – я подошел к комнате, – можно спокойно колотить, например ВАЗОЙ ПО ГОЛОВЕ! Какая разница, он же все равно чудовище и ему лишний шрам не помешает, в отличии от красавца, да солнышко?
Из комнаты раздалось хихиканье. Смеялась Алиса.
– Алисия! – Александра начала злиться, – Эмиль! Что ОН тебе наговорил?
– И, правда Эмиль, что я тебе наговорил? Давай скажи правду!
Эмиль, очень медленно начал говорить, постоянно оглядываясь на меня:
– Ваше Высочество, Лис сказал, что если ОН СОГЛАСИТЬСЯ, то станет вашим мужем.
Вот, что значит правильно расставленный акцент!
Стояла тишина, даже за дверью молчали. А как иначе? Получалось, что это не я добивался ее руки, а она страстно желала, что бы я стал ее мужем. Классный троллинг для упоротой титулованной соплячки!
Потом из комнаты вылетела бешеным метеором принцесса. В курточке, в каких-то округлых шортиках, лосинах и в сапожках. Блин, обворожительный ангел, я даже завис на какое-то время, которого, ей хватило подскочить ко мне.
– Сволочь, ненавижу тебя, как ты смеешь! Мужлан, чудовище! – кричала она в ярости, колотила меня кулачками и даже пыталась пинаться.
– Александра! – рявкнул я, – прекрати немедленно, иначе…
– Иначе что, ты… – из ее глаз уже брызнули слезы обиды и бессилия.
– Иначе, я все же перегну тебя через колено и выпорю тебя ремнем, по розовой заднице, как и обещал! И перестань пинать меня в интимное место. Сама же потом пожалеешь, лелеять их будешь. Если вообще, не целовать в засос!
Вот засада. Язык мой – враг мой. Что-то я не то брякнул.
Ее глаза так расширились, что казалось, куда уж больше? Эмиль с Хоттабычем натурально зависли, чуть не упав в обморок. При выходе из комнаты стояла Алиса, в таком же прикиде, что и принцесса и… закрывала ладошками рот. Ладно, сморозил глупость. Наверное, у них не принято это. Но отступать поздно, сдашь назад – и тебя не поймут. Оправдываться было бы глупо. И тут меня разобрала какая-то веселая злость – да пошло оно все в задницу!
– Алиса! А ты чего, малыш, рот прикрыла? Что, примериваешься? Извини, мне уже хватает, у тебя вон Эмиль есть. Давай туда!
За дверью засмеялись:
– Весело у вас! Это же надо было, такое сказать принцессе Аквитании! Молодец! Так ты, оказывается, ее жених?
– Ага, весело, прямо мапет-шоу! Жених, забодай меня коза! Я еще два дня назад об этом не подозревал. А тут такая подляна. Я уже дурею с такой невесты, меня еще за столь короткое время никто не пытался столько раз убить и искалечить как она. Скажи, это нормально?
– Нет, я бы сам убежал от этой невесты!
– Значит, ты меня понимаешь! Но в отличие от тебя, я не могу от нее убежать, мне просто некуда бежать.
– Тогда отдай ее нам и все. Обещаю, тебя никто не тронет.
Ага, сейчас, только шнурки подвяжу.
– Извини, но со своими женщинами я привык разбираться сам.
– И много у тебя этих женщин было?
– Достаточно!
– Но принцесс не было. А это другой уровень.
– А ты почем знаешь, были у меня принцессы или нет? Ты же не в курсе кто я, чего я и откуда я?
– Что неужели были?
За дверью замолчали в ожидании. Мои четверо спутников тоже. У Александры в глазах было какое-то нервное ожидание. Чего это она так? Да ребята, ну вы реально удивительные чукотские пингвины. Как там поется в песне – на дурака не нужен нож, ему в три короба наврешь и делай с ним что хошь! А врать, как известно, не кули ворочать! Я злорадно ухмыльнулся. Александра готова была разреветься в полный голос.
– Конечно, были! Вот только сразу признаюсь, у меня с ними очень не простые отношения!
– А чего так?
– Да они натуры утонченные, им стихи при луне нужно читать, что-то типа: «Я вас любил, любовь еще быть может, в душе моей угасла не совсем…», ну и далее по тексту. Исключение ваша принцесса, этой стихи не нужны, она чуть чего, сразу драться начинает. А мне бы, что-нибудь попроще, горничную там попользовать или кухарку, этим стихи не нужны и они не дерутся, а сразу к делу переходят. Хотя, если нет выбора, то и принцессы катят в полный рост. А чего, если организм требует?
За дверью грохнул хохот. Они там ржали как кони.
Я повернулся к принцессе. На ее лице была целая гамма чувств – обида, боль, ярость, по щекам катили слезы. Вот дурочка.
– Тыыыы – зашипела она. Я схватил ее за плечи, она попыталась вырваться, но я только крепче сжал руки.
– Тихо, – так же прошипел ей в ответ, – где ход? Если они сейчас нажмут, то дверь вылетит и нам трындец