— Короче, определил я тебя в специальный полк, где начинают свой воинский путь безземельные дворяне.
— А я безземельный? — удивился Жак.
— Пока нет, но будешь, если не оправдаешь оказанного тебе высокого доверяя и не станешь настоящим воином! И начнешь ты свой путь к славе именно в этом полку, проявишь себя в боях...
— Что?!! — подскочила матушка.— Мой сынок будет где-то там мечом махать? А вдруг его стрелочкой в ноженьку ткнут? А вдруг мечом в глазик попадут?
— Ну, если мечом в глазик,— пожал плечами отец,— то все, кранты.
— Вот именно, кранты! Ты куда моего сыночка посылаешь?!!
Молчавший до этого мгновения дед Андре де Паранель резко выдохнул, опрокинул в себя полный бокал гномьей водки и захрустел соленым огурцом. Все сразу замолчали, сообразив, что патриарх готов высказать свое мнение по данному вопросу.
— Молчать! Смирно! — начал высказывать свое мнение дед старческим фальцетом, треснув по столу огрызком огурца.
Старейший вояка расправил вогнутую внутрь грудь, распахнул камзол и выставил на всеобщее обозрение кучу орденов. Жан де Паранель взметнулся вверх и вытянулся перед отцом, не обращая внимания на кувыркающееся за спиной кресло, вылетевшее из-под его седалища. Кресло разлетелось в мелкую щепу, грохнувшись о стену.
— Вы куда толкаете пацана? Я хочу, чтоб он с самых низов прошел воинскую науку, чтоб почувствовал кровь!
— Папа, позвольте доложить,— рявкнул Жан Паранель,— я ведь о том же самом и гово...
— Молчать! Он должен, как и я, начать службу не с этими блюдолизами из дворянских семей, а обычным солдатом-латником в действующей армии!
Глаза матушки Жака начали закатываться.
— Папа,— заволновался Жан,— но тебя ведь разжаловали в рядовые за аморальное поведение. За то, что ты ночью в женский монастырь залез, в который герцогиню упекли...
— Вот там-то я и понял, что такое настоящая служба!
Где он понял службу, в монастыре или в армии, уточнить никто не успел, так как в этот момент дверь с треском распахнулась. Это на семейный совет подоспела слегка припоздавшая бабушка.
Любому стороннему наблюдателю, если б он впервые оказался в этом обществе, сразу стало бы ясно, в кого пошли ее отпрыски. Бывшая гишпанская герцогиня Багриэль, пожертвовавшая высоким титулом ради страстного воздыхателя Андре де Паранеля, была таких могутных форм, что супруг даже в прыжке не доставал до ее подбородка. На свою беду, Андре к старости стал подслеповат и глуховат, а потому не заметил приближения благоверной и продолжал разоритьем:
— И пусть он, как положено в походе, кружку гномьей водки для храбрости из общего котла...
Вояка заткнулся, схлопотав подзатыльник, который ему ласково отвесила супруга своей могучей дланью.
— Опять старый развыступался?
— Что ты, дорогая, я о былых заслугах.
— Знаю я твои заслуги. А ну дыхни!
Андре Паранель шумно втянул воздух в себя.
— Совсем никчемный стал,— расстроилась бабушка Жака,— уже на трезвую голову ахинею несет.
Долго дыхание задерживать ее супругу .здоровье не позволяло, а потому он выдохнул обратно.
— Слава тебе господи,— успокоилась герцогиня,— а я уж подумала: совсем с катушек старый съехал. Больше
ему не наливать!
Слуги отодвинули от старого графа не только гномью водку, но и вино. Бабушку здесь уважали.
— Итак, что решаем? Куда моего внучка определить? — Бабушка села за стол.
— Матушка,— заголосила мать Жака,— они вашего внука в солдафоны определить хотят!
— Это дело хорошее.
— Хорошее? Чтоб он в казармах гномью водку жрал, как они?
— Гномья водка — это нехорошо,— кивнула бабушка, наполнила себе рюмку гномьей водкой и оприходовала ее под грибочки в маринаде,— но я, пожалуй, с ними соглашусь. Пусть внучок прочувствует, что такое служба. Надо только его в такое место определить, чтобы не бросали сразу в самое пекло.
— Вот и я говорю, — запетушился глуховатый Андре де Паранель,— в самое пекло! Только там он станет настоящим воином!
— Матушка! Дитятко мое единственное не губите! — заголосила мама Жака.
— Молчать! — рявкнула бабушка. В зале тут же наступила тишина.— Значит, так. Мы тут посовещались, и я решила. Пойдешь ты, внучок, служить. А то какие-то бабочки, пестики, тычинки, тьфу! Смотреть тошно. Жан, где сейчас этот полк расквартирован?
— В Даренджее. Это в трех верстах от столицы.
— Вот туда пусть и направляется,
— Мама,— теперь уже заволновался Жан,— это же элитный полк. Туда принимают только рыцарей.
— Ну и что? Разве Жака не обучали? Он что, мечом махать не умеет? Разве я, как лицо королевской крови, не посвятила его в рыцари?
— Посвятила, матушка, посвятила,— закивал головой Жан.
— Так что тебе мешает зачислить его в полк?
— Королевский указ,— вздохнул Жан,— королевский указ о том, что, прежде чем попасть в этот полк, дворянин должен подтвердить свое звание рыцаря, совершив подвиг.
— Тебе что, подвиг сыну организовать трудно? — удивилась бабушка.
— Не так это и просто,— загрустил Жан,— нужны достойные доверия свидетели.
— А мы что, доверия не внушаем? — нахмурилась бабушка.
— Родственникам свидетелями быть нельзя. Вот если бы наш Жак принес королю не челюсть дракона, которую он вчера в нашем саду выкопал, а натуральную свежеотрубленную голову, то и без свидетелей обошлось бы.
— Дракона... — Матушка Жака схватилась за сердце и рухнула в обморок, обмякнув в кресле.
Жан привычно начал оказывать своей чувствительной супруге первую медицинскую помощь, которая заключалась в энергичных пощечинах.
— Квелую жену ты себе выбрал, сынок,—покачала головой бабушка.— Нюхательной соли сюда, быстро! — бросила она слугам, и те помчались выполнять приказание. Однако графиня пришла в себя раньше, чем они ее принесли.— Так что там еще за подвиг может сойти?
— С нечистью какой-нибудь сразиться...
Договорить Жан не успел, так как его жена опять рухнула в обморок, и ему вновь пришлось приводить ее в чувство.
— Ладно,— приняла окончательное решение бабушка,— раз такое дело, собирайся, Жак, в дорогу. Сегодня ты отправляешься подвиг совершать.
— Какой? — поинтересовался Жак.
— Да хоть какой! — рассердилась бабуля.— Ты его, главное, соверши! Вон у нашего соседа графа де Буйни разбойники объявились, а у него по причине беспробудного пьянства руки до них не доходят. Вот и покажи, чему тебя за это время научили. Разгони эту шайку, возвращайся, и мы определяем тебя в папин полк. Отслужишь там положенные пять лет и можешь дальше заниматься своими бабочками.
«Пять лет»,— мысленно простонал Жак, однако вслух ничего не сказал. Он по опыту знал: с бабушкой спорить не только бесполезно, но и небезопасно. Рыцарь горестно вздохнул и пошел собираться в дорогу.
Разумеется, самостоятельно ему собраться не дали. Не прошло и пяти минут, как в комнату Жака зашли дед с