8.30 по московскому времени, 28 июня, Объединенный институт физики Земли им. О. Ю. Шмидта РАН, Москва

— Наша планета, под названием Земля, имеет форму, близкую к шару. То, что находится внутри планеты, напрямую увидеть нельзя. Даже самые глубокие скважины, которые способны пробурить люди, — не более чем легкие булавочные уколы. Поэтому большая часть знаний о том, как устроена внутренность Земли, определена косвенными методами. Преимущественно на основе данных, полученных при исследовании землетрясений.

В центре планеты расположено ядро, состоящее из двух частей: твердой внутренней и жидкой внешней. Ближе к поверхности находится твердая мантия. Ну а место, где мы живем, называется литосферой — это твердая оболочка Земли. Представьте, что Земля — это яблоко. Кожура этого яблока и будет литосферой.

В 1910 году немецкий ученый Альфред Вагнер предложил гипотезу, в соответствии с которой вся поверхность Земли разбивалась на так называемые литосферные плиты. Движение и взаимодействие этих литосферных плит — основа многих геологических процессов на поверхности Земли, в том числе землетрясений и извержений вулканов. Считается, что существует семь крупных литосферных плит — евразийская, тихоокеанская, североамериканская, южноамериканская, австралийская, африканская и антарктическая. Существуют также более мелкие плиты…

Женя заглянул в актовый зал, наполовину заполненный школьниками средних классов, в котором Наталья Белозерцева читала ознакомительную лекцию по физике Земли. Она увидела Кузнецова в дверях и, не прерывая лекции, улыбнулась ему. В ответ Женя помахал ей рукой. Наталья — ученый, беззаветно преданный своему делу, и талантливый педагог. Она способна увлечь школьников, пробудить интерес к науке — пусть на дворе стоят и не лучшие времена: наука теперь в загоне.

Он прибыл в Москву накануне поздно ночью, когда жена и дочь спали. Тихо отпер дверь квартиры и провел остаток ночи на диване в большой комнате. Будильник наручных часов разбудил его в половине седьмого. Он наспех позавтракал и двинулся в институт, так и не повидавшись с женой.

Женя быстрым шагом шел по коридору, приветствуя попадающихся навстречу знакомых. Первым делом следует отчитаться по командировке перед заместителем директора Института сейсмологии — отделения Объединенного института физики Земли, членом-корреспондентом Российской академии наук Михаилом Николаевичем Воздвиженским.

— Женя, привет! — воскликнула Дарья Семенова, появившись откуда-то сбоку.

— Здравствуй, — сказал Женя, останавливаясь.

— Как прошел семинар?

— Да в общем-то…

— Тебе звонил твой друг из Санкт-Петербурга, — проговорила она, не дослушав ответ на собственный вопрос. — Он сказал, что у него получилось.

— А что получилось, он не сказал?

— Он сказал, — ответила она с расстановкой, — что ты должен знать, о чем идет речь.

Считая разговор оконченным, она исчезла. Он пожал плечами и продолжил свой путь. Дойдя до развилки, он остановился. Один коридор заканчивался кабинетом заместителя директора института по научным вопросам и являлся конечной целью путешествия Евгения по институту. Второй вел на лестницу. Рядом с лестницей было отведено место для курения, в простонародье называемое курилкой. — Поразмыслив, Женя решил, что перед кабинетом замдиректора следует сделать остановку в курилке. Сам он не курил и не выносил дыма, но ему всегда нравились курильщики. Они казались ему заговорщиками или, точнее, членами клана посвященных в таинство курения. В этой тесной курилке на лестничной площадке царила неповторимая атмосфера отстранения от домашних и рабочих проблем с разговорами об автомобилях, политике и всяком начальстве.

— Женя, елы-палы! — радостно ухмыльнулся здоровяк-геофизик Федор Иванов, которого все звали Иван Федоров. Оскалив зубы, он улыбался, скосив один уголок рта. В другом углу была папироска «Беломора». Женя прекрасно помнил его убеждающую речь о том, чем папиросы «Беломор» отличаются от сигарет. «Вот вы все, — говорил он, обращаясь к своим собеседникам-курильщикам, — курите заграничную химию. Возьми любую импортную сигарету и зажги ее, не куря. Она не потухнет и догорит до самого фильтра. А все почему? Потому что бумага, из которой сделаны сигареты, селитрованная. И вы думаете, что вся эта химия задерживается фильтром? Вспомните, в Великую Отечественную, да и после нее люди курили махорку, делали самокрутки из газет и жили до девяноста лет. Они курили чистый табак! А что теперь? Рак настигает людей и в шестьдесят лет, и раньше. Я пытался курить сигареты, так наутро встаешь и не можешь откашляться. От „Беломора“ такого у меня нет. От дыма хорошего табака все микробы в организме дохнут». Женя ему тогда сказал: "Загнешься от своего «Беломора», на что Федор Иванов, или Иван Федоров ответил: «Загибаются некурящие вроде тебя».

— Приветствую тебя, Евгений, — монотонно прогнусавил маленький завхоз Сергеич, причмокивая сигареткой «BS». Ему было уже шестьдесят, и все никак не могли дождаться, когда же он наконец соизволит уйти на пенсию. — Как прошел семинар?

— Да-а… — Женя развел руками.

— Наш-то, идиот, что удумал! — прогремел своим зычным голосом Федор Иванов. — Сделал в отделении проходную! Ты опаздываешь на пять минут, у тебя на проходной отбирают пропуск. Пишешь объяснительную, только тогда пропуск отдают. Три объяснительных — и ты без премии! Каково?

— Мрак! — авторитетно подтвердил Сергеич, качая седой головой. — Вот в восьмидесятых у нас хотели ввести такую же систему. Опоздал человек на работу, пишет объяснительную. В отделе кадров читают объяснительную — а человек-то опоздал по уважительной причине. Вроде и не виноват. Сколько бумаги перепортили, пока поняли, что это ерунда.

Дверь на лестничную площадку распахнулась, и к курильщикам влетел третий их постоянный компаньон — Вова Титов.

— Женя! — вяло воскликнул он и махнул худощавой рукой. Сигарета была уже зажата у него в