Я первым зашагал вперед. Над головой таинственно шелестели листья, пахло влажной землей и мхом. Идти было нелегко, под ногами переплетались узловатые корни деревьев, но я чувствовал себя хорошо, просто отлично. Гнетущее чувство, которое донимало меня последние месяцы, исчезло. В лесу дышалось легко, и с каждым шагом ко мне приходила уверенность что я делаю то, что должен. Было правильно, что я сейчас здесь. Школа, городок — все казалось далеким и нереальным.

— Ты как, не устала? — обратился я к Але, шагающей рядом.

— Пока нет. Тимур, а надо ли так жестко? — я понял, что она про мою речь.

— Надо. Мы сейчас по всем признакам в чрезвычайной ситуации. Встает вопрос выживания, а здесь не место для церемоний.

— Ты так легко это принимаешь… я вот все еще в шоке и не могу понять, что происходит. Где мои родители? Почему не ищут меня? Где я сейчас, что это за лес? Это ведь не наш лес, да?

Я стиснул ее крошечную ручку.

— Думаю, каждый сейчас испытывает что то похожее. Но именно поэтому нужно их встряхнуть. Мы должны держаться вместе, чтобы выжить.

— Это странно. Ты никогда не думал о других.

— Да.

— И по моему, тебе плевать на всех.

— Ты видишь меня насквозь. Но о тебе я хочу заботиться. Правда.

Аля удивленно покачала головой.

Я всегда был равнодушен к окружавшим меня людям. Наверно потому что и люди были ко мне равнодушны. Кому кроме Али было дело, жив я или мертв, болен или здоров? Но сейчас мне было не все равно. Я чувствовал, что должен присмотреть за остальными, потому что это правильно.

Так должно быть. Я не мог объяснить это даже сам себе, только знал — они важны. Не для меня, но важны.

В это время нас снова нагнал Андрей. Его серые глаза настороженно поблескивали из под нахмуренных бровей.

— Тимур?

— Чего?

— Откуда ты знаешь, куда нам идти?

— Я не знаю.

— Но ты говорил про город.

— Да. Думаю он где-то здесь. Я видел его, правда во сне.

— В другой ситуации, я сказал бы что ты совсем спятил, но теперь… Мне кажется, что спятил весь мир вокруг. Мне снилось это место. Оно звало меня, понимаешь?

— Вполне.

— А ты правда видел труп?

— Видел. Они прикончили его и собирались сделать тоже самое с нами.

— Но почему? Кому мы мешали? О нашем Богом забытом городке и не слыхал никто, кроме нас!

— Не знаю. Думаю, это как то связано вот с этим местом. И с тем, что оно нас звало.

— Знаешь, ты был прав — Андрей покачал головой — лучше не пытаться понять, что происходит, а то крыша едет. Слушай, ты ведь не в обиде на меня? Мы особо никогда не общались, но я тебя всегда уважал.

— За что это я должен быть в обиде?

— Что я лишнего сказал. Ну и за ребят. Место то освободилось, когда ты ушел, ну и я решил — почему нет? Но сам я никогда не считал, что ты поступил неправильно. В конце концов каждый сам выбирает как ему жить.

Я усмехнулся. Понимающий Андрей — это что-то новое. Ну да ладно, кто старое помянет…

— Забыли. Какое это сейчас имеет значение?

— Я просто не хочу на ножах с тобой быть. Нас, детдомовских, тут не много, но нам нужно держаться вместе, верно? Так что я и ребята тебя поддержим, если что.

— Заметано.

Всегда на стороне сильнейшего. В детдоме прививался главный закон Дарвина, что Андрюха мне и продемонстрировал. Может, в этом есть свой резон.

В лесу постоянно царил мягкий зеленоватый полумрак, но по моим подсчетам уже должно было быть около пяти вечера. Все это время я думал о какой-то поляне или прогалине для привала. И о воде. Пить хотелось ужасно. Как искать воду в лесу? Я не знал. И решил попробовать найти ее так же, как искал во снах заброшенный город. Постарался очистить голову и сосредоточиться на воде. Как она журчит, течет по камешкам. Как она зовет меня. Для верности, я закрыл глаза, вспоминая ощущения во время того, как шел к каменной стене. Позволил лесу вести меня. Не знаю, сколько я так прошел, но раздались возгласы, и открыв глаза, я увидел просвет между деревьями. Там виднелась поляна, а за ней журчал ручей. Ребята кинулись вперед.

— Нет, стойте! Это может быть опасно! — крикнул я, но поздно.

Не слушая никаких моих предостережений вся орава ломанулась к ручью и пять минут не было слышно ничего кроме жадных глотков. Возле меня осталась только Аля, да Андрей с пятью детдомовскими парнями. Я посмотрел на них и пожал плечами. Пить сырую воду в таких условиях рискованно — кто знает какие бактерии в ней живут? Как-то в передаче я видел, что можно сделать элементарный фильтр, если набрать в куртку песка и гальки, а потом пропустить воду через все это. Лучше бы конечно прокипятить, но не чем — ни чайника, ни огня.

Как хоть немного дисциплинировать и научить осторожности старшеклассников? Они не привыкли сдерживать себя.

Вода была прохладная и сладковатая, самая вкусная вода в моей жизни. Напившись, я присел у журчащего ручья, чтобы наблюдать за бликами света в воде. Смерть от жажды нам не грозила и вставал вопрос, что делать дальше? Тогда, ночью, я дошел до стены и разрушенного города быстро, а сейчас мы прошли полдня. Я задумался. Расстояние в этом лесу измерялось не так, не привычными нам способами. Я закрыл глаза, слушая песню ручья. Все здесь было наполнено смыслом, даже сам воздух нес информацию. Еще немного и я смогу понять.

— Тимур? Тимур!

Меня настойчиво трусили за плечо.

— Ну какого черта?! — огрызнулся я, разозленный что прервали в такой момент.

— Хотим посоветоваться, что дальше делать — немного опешив от моей грубости промямлил Паша.

Я выдохнул.

— Да. Конечно.

— Сене очень плохо. Таня говорит у него жар.

Я вскочил на ноги, решив про себя вернуться на это место ночью, когда все улягутся спать и никто мне уже не помешает понять, вникнуть в тайну, что скрывал лес. В том, что смогу это сделать, я даже не сомневался, а пока нужно заняться более насущными делами. Сеня был совсем плох, он пришел в себя ненадолго, и мы с Таней напоили его водой и промыли рану — все что мы могли сделать для него в этой ситуации. Рана выглядела нехорошо, она покраснела, кожа вокруг была горячей на ощупь. Таня отвела меня чуть в сторону.

— Попала инфекция. — озабоченно сказала она.

— Это я понял — пробормотал я.

— У нас нет никаких антисептиков, бинтов, антибиотиков, жаропонижающего. Вообще ничего нет.

Таня буравила меня глазами. Я понимал на что она намекает. Сеня был худощавым и болезненным, вряд ли у него хватило бы сил самостоятельно перебороть