— Ну если только так, — протянула Милена. — Значит, на данный момент у тебя ни копейки. Может быть, Стас куда-нибудь складывал деньги? Так, на всякий случай. На случай длительной командировки, например. Он ведь часто уезжал на поиски артефактов.
— Не знаю. — Лариса беспомощно развела руками. — Ничего не знаю.
— Ну ты даешь. — Золовка вскочила с дивана и принялась ходить по комнате. — Впрочем, быть не может, чтобы у вас дома не было ни полушки. Давай поищем. Наверняка где-то лежит его борсетка с купюрами.
— Иногда он оставлял мне деньги в старой коробке из-под конфет, — прошептала Красовская. — Она всегда лежала на старом пианино.
Милена подошла к допотопному немецкому фортепиано, так нелепо смотревшемуся на фоне современной мебели.
— Эта, что ли?
Она помахала жестянкой из-под леденцов, на крышке которой красовался пудель с высунутым кумачовым языком:
— Нашли куда складывать деньги. Знаешь, сколько воров ходит сейчас по домам под видом сантехников или слесарей?
— Стасу нравились такие коробки. — Лариса открыла крышку, никак не отреагировав на слова золовки. — Так и знала. Здесь ничего нет.
— Здесь нет, поищем в другом месте. — Сестра Стаса деловито обшарила каждый угол, пролистала каждую книжку, затратив на поиски около получаса. Было видно, что она дока в этом деле — отыскивать припрятанную мужем зарплату. — Ты права, подруга. Мой братец ничего не оставил перед конференцией.
— Он ведь не думал умирать! — выкрикнула вдова.
— Верно, — согласилась с ней Милена. — И что делать? Нас ожидают похороны, а это всегда большие расходы. Негоже, чтобы моего единственного брата похоронили как попало.
— Может быть, кафедра, на которой он работал столько лет, соберет деньги? — предположила Лариса неуверенным голосом.
Милена махнула рукой:
— Как же, держи карман шире. Нет, пару тысяч они, может быть, и соберут, но этого хватит только на один венок.
Лариса захрустела пальцами.
— Ты тысячу раз права, Милена. Но что же мне делать? У меня совсем нет родственников. И богатых знакомых нет.
Золовка обняла ее.
— Мы с Вадиком поможем, — пообещала она, — хотя ты и не подумала о нас как о родственниках. Мы одолжим тебе деньги, а ты отдашь, когда они у тебя появятся.
— Но, наверное, нужно очень много, — произнесла Лариса.
— Это не твоя забота, достанем, — пообещала Милена. — Тебе позвонят, когда забирать тело? — Она споткнулась на последнем слове, — тело… Наверное, я до конца жизни не привыкну говорить о своем брате как о мертвом.
— Да, — проговорила Лариса. Милена кивнула и направилась в прихожую. Необходимость взять все в свои руки придала ей силы. Лариса послушно, как собачонка, бежала следом.
— Позвонишь. — Милена натянула босоножки и крякнула: — Ох, проклятый живот. Похудеть бы, да не получается. Последнее время Вадим предлагает мне застегивать босоножки, но я пока не позволяю. Нужно худеть. Ладно, давай. — Она порывисто обняла Ларису и поцеловала. — Жду звонка.
Закрыв за ней дверь, женщина снова вернулась в гостиную. Упоминание Милены о расходах вернуло ее к реальности. Что же получается? Потеряв Стаса, она осталась без средств к существованию. Завтра ей будет нечего есть, а послезавтра… Как жить? На всем белом свете у нее были только Милена и Вадим, но у них, считай, она уже заняла довольно крупную сумму. Она знала, что сумма получится крупной: в последнее время в средствах массовой информации часто говорили о том, как дорого умирать. Но тогда об этом никто не думал. И в самом деле, зачем было думать? Они со Стасом молоды и здоровы. А получилось… Господи, деньги, деньги, везде деньги… В ближайшее время ей никак не отдать долг. Она ведь не работает… Завтра нужно будет пойти в ГОРОНО (или теперь эти отделы образования называются как-то по-новому? Ей давно не приходилось там бывать — не было нужды). Впрочем, какая разница, как они называются. Она пойдет и узнает, нужны ли учителя истории. Истории, которую она почти забыла. Когда-то учителей не хватало, но как обстоят дела теперь?
Лариса вскочила и заметалась по комнате, лихорадочно соображая, где лежит ее трудовая книжка. Педстаж Красовской был невелик — всего два года. Что, если школа не захочет приобрести тридцативосьмилетнего учителя, который работал пару лет? Трудовую книжку Лариса, конечно, не нашла. Несомненно, она валялась где-то на полке или на антресолях как ненужная вещь, но женщина не стала продолжать поиски. Она почувствовала, как на нее навалилась усталость, и тяжело опустилась на диван. Слегка кружилась голова. Иногда у Ларисы понижалось давление, и для того, чтобы взбодриться, она выпивала чашку кофе со сливками. Это следовало сделать и сейчас. Усилием воли женщина заставила себя встать и пойти на кухню. Она включила электрический чайник, достала банку кофе и открыла холодильник. Он был пуст. Хлебница на столе хранила сиротливый кусок сухого хлеба. Остатки сливок прокисли. Есть Ларисе не хотелось, но она подумала о том, что завтра, послезавтра, дня через три ей все равно захочется есть, а она не сможет купить себе даже хлеба. На даче оставались какие-то продукты: хлеб, колбаса, остатки жаркого, мешки с прошлогодней картошкой. Но этого тоже хватит ненадолго. Что же делать?
Не обращая внимания на шипение чайника, который возвещал о готовности, Лариса бросилась в комнату и открыла заветную лакированную шкатулку из какого-то восточного дерева. Стас привез ее из вьетнамской командировки. Она решила продать некоторые драгоценности. В свое время Стас подарил ей несколько золотых гарнитуров и колечек с бриллиантами, и от парочки можно было избавиться. Память памятью, но жить-то надо… Возможно, вырученных денег хватит до конца лета, а там она постарается устроиться на работу.
Но что это? Деревянная шкатулка, черная, с желтыми стеблями бамбука, вылетела из ее рук и, ударившись о пол, развалилась на две половины. Она была пуста, пуста, как новый финский холодильник на кухне. Стараясь унять дрожь, женщина подняла ее и еще раз все осмотрела, словно стараясь найти золото под ее обломками. Разумеется, нигде ничего не было.
Лариса почувствовала, как теряет сознание, и, стараясь удержать равновесие, схватилась за спинку кресла. Дней пять назад, еще до отъезда на дачу, она вытирала пыль и заглядывала внутрь шкатулки. Все лежало на месте — все до последнего колечка. Теперь драгоценности исчезли, и женщина ничего не понимала. Ключи от квартиры были только у нее и Стаса. Стас не брал. Она тоже. Домработницу они не держали. Остаются воры. Но дверной замок никто не взламывал, значит, дверь открыли родным ключом. Как такое могло случиться?
Она провела рукой по вспотевшему лбу и села в кресло. Злая судьба оставила ее совсем одну и без средств. Что же делать? Может быть, позвонить