«Наверное, кусок хотят отпилить от чушки для анализа», – сообразила она.
Слитки были положены на тележку, все двинулись к выходу. Рабочий катил тележку, которая издавала пронзительный скрежет, два полицейских вышагивали по бокам, напоминая охранный эскорт. Лола хмыкнула и тут же, испугавшись, отодвинулась за угол. Они прошествовали мимо и скрылись за дверью.
Оставшись одна, Лола выключила камеру и погрузилась в раздумья.
Как было известно, Марио Боцоли – один из хозяев небольшого завода, занимавшегося выплавкой маленьких партий специальных сплавов, – появился в тот день на производстве в 16.00. Переоделся в комбинезон и пошел в цех контролировать химсостав плавок. Пробыв там примерно до 19 часов, направился в раздевалку, как подтвердили рабочие, которых на тот момент там было всего двое. И все… больше его никто не видел. Ни брат Альфредо, который являлся вторым хозяином завода, ни племянник Боцоли, Сильвио, находившийся в это время в офисе, ни секретарша на входе и ни жена, которая этим же вечером ждала его в ресторане и впоследствии первая заподозрившая неладное.
Лола приблизилась к печи, у которой так долго стояли криминалисты, где была натянута заградительная лента, поднялась на цыпочки.
Не рискнув подлезть, она включила камеру. Горловина была закрыта тяжелой заслонкой, и, хотя изнутри еще чувствовался жар, было понятно, что печь остывает.
«А ведь диаметр отверстия не такой и большой, чтобы туда тело пролезло! Хотя вероятность есть… Если бы еще глубину печи узнать, тогда можно было бы разобраться, – прикидывала журналистка. – Неужели разрезали на куски?.. Так у них и пила здесь имеется, чтобы металл резать, – вспомнила Лола, – а тело раскромсать на ней, по-видимому, ничего не стоит!»
От таких дум ей стало совсем муторно, но твердый характер и журналистская хватка не давали покинуть цех.
«Когда я еще окажусь в таких обстоятельствах, одна и на месте преступления!»
Лола снимала все подряд, уверенная, что потом выберет то, что нужно.
Тяжелый химический запах, казалось, так и застрял в носу, силуэты совершенно непонятного Лоле оборудования и каких-то станков, тянущихся у дальней стены, отбрасывали длинные угрюмые тени, которые стелились по всему полу и подползали прямо к ее ногам. Еще пыхтящие печи в полутемным цеху приобрели зловещий облик. Вся обстановка наводила на мысль, что она попала в фильм ужасов. Каждый шаг гулко отдавался под высоченным потолком, который пересекался цементными балками, откуда свисали угрожающего вида крюки.
Вдруг один из них дрогнул, устрашающий лязг разнесся по всему своду, поехал, затормозив прямо над головой журналистки, и начал опускаться. Ноги Лолы будто приклеились к полу и стали чугунными. Задрав голову, она ошеломленно наблюдала, как крюк подъемного крана едет прямо ей на макушку.
Остановившись в полуметре, он закачался, послышался истошный металлический скрежет.
Опомнившись в самый последний момент, журналистка отскочила и выдохнула от облегчения.
– Вот черт! Здесь же нет никого, кто мог бы мне кран на темечко опустить! Или у них здесь все само по себе передвигается?! – Она сделала полный круг по цеху, вглядываясь в сумрачные и черные углы. – Но меня так просто отсюда не вытуришь! – проговорила она вслух и направилась во внутренний двор, где видела гору металлолома.
Лола все еще не оставляла надежды, что хозяин завода может быть жив, и решила проверить все ходы и выходы, которые мог бы использовать Боцоли, если бы просто решил сбежать от семьи и изменить жизнь.
Выйдя на воздух, она вздохнула всей грудью, но и здесь нос не оставлял химический запах.
Груда разнокалиберных обрезков, от которой тянулась сортировочная лента, занимала почти всю площадь. Но Лолу интересовал окружавший ее забор, состоящий из высоких гофрированных железных листов. Она прошлась по периметру, высматривая калитку, и даже постучала по листам в нескольких местах.
Не обнаружив выход и ничего на него похожего, журналистка приуныла, подумав, что все только подтверждает, что Боцоли так и не ушел с завода.
Дойдя до места, где забор примыкал к стене, она услышала гул воды.
«Похоже, что там протекает река, надо бы с внешней стороны тоже все посмотреть», – подумала Лола.
Ей стало совсем грустно и почему-то не хотелось возвращаться и опять пересекать мрачный плавильный цех с подъемными кранами наверху. Она выключила камеру, взглянула на зеленые холмы, окружающие двор, и шагнула в сумрак.
Глава 2
Марио Боцоли был невысоким смешливым и чуть упитанным человеком. Являясь обладателем обескураживающей улыбки, он никогда не «включал» ее специально, видимо даже не предполагая о реакции на нее окружающих. Характер, по сравнению с братом, имел легкий и необязательный. Часто забывал свои обещания и даже распоряжения, но почему-то на него редко кто обижался. Со старшим братом Альфредо ладил и без боя отдавал ему первенство в руководстве завода.
Он рано женился по итальянским меркам, где часто до сорока лет все еще ходят в «женихах» и «любимых сыночках», стараясь не уезжать из родительского крова. Его жена Кьяра была из богатой семьи и с врожденными замашками аристократки, что у молоденькой девушки смотрелось наигранно, но тогда это ему очень нравилось и вызывало благоговение. Ее родители проделали все возможное, чтобы развести их, но они вдвоем смогли пережить этот непростой период и смирить отца и мать с выбором дочери.
Обзаведясь семьей в двадцать два года, Марио Боцоли оканчивал техникум и уже работал у старшего брата на маленьком производстве, ангар для которого тогда арендовал Альфредо. Учеба давалась Марио с трудом, но все же, получив заветный диплом и став специалистом по магниево-алюминиевым сплавам, он сделался самым нужным человеком на производстве.
Это были удачные годы для развития бизнеса, и очень скоро они уже вместе приступили к постройке завода.
Строительство было закончено, работа организована. И когда почти все, начиная с заказов и заканчивая поставками металла, шло по налаженному кругу, Марио стал изнывать от скуки. А тут еще нежданно случилось несчастье – на пятом месяце беременности у жены произошел выкидыш. Она надолго замкнулась в своем горе, где не помогли даже психологи, а когда выяснилось, что Кьяра больше не сможет иметь детей, ее страданию не стало конца. Марио как мог пытался отвлечь и успокоить жену, но с годами это превратилось в навязчивую манию и в корне поменяло ее и так непростой характер.
На заводе ему давно надоели пыхтящие печи, бестолковые рабочие, в большинстве своем состоящие из иммигрантов из Африки, и при первом возможном случае он старался удрать из цеха в офис или влезть на переговоры, которые благодаря его шуткам тут же превращались в балаган, как говорил его брат.
– Слушай, но я же просил тебя, – возмущался Альфредо, – если неймется, ну черт с тобой, заходи в переговорную, но не встревай, ради бога, а