— Идем со мной, — смотрительница кивнула на дверь. — Тебе надо поставить подпись под договором.
Ох, я совсем об этом забыла. Это означало, что мне предстоит снова встретиться с князем и с его женой. Даже не знаю, кто из них пугает меня больше.
Но выбора у меня нет. Этой привилегии нарите лишены. Так что я послушно встала и вслед за смотрительницей поплелась в ее кабинет, где нас ждала супружеская чета Марлоу.
Княгиня одарила меня неприязненным взглядом и отвернулась. Чую, у нас будут еще те отношения. Впрочем, причинить мне физический вред она не посмеет. За это грозит трибунал. Нарите неприкосновенны. А вот нервы она мне точно подпортит. К гадалке не ходи.
Князь поприветствовал меня кивком. Я думала, он этим ограничится. Маг не обязан общаться с нарите. Но мужчина вдруг заговорил со мной:
— Каким будет твое желание, моя нарите?
Я впервые услышала голос князя. Не думала, что он произведет на меня такое впечатление. Прежде я не обращала внимания на мужские голоса, но этот… глубокий, низкий, с легкой хрипотцой как будто резонировал внутри меня, вызывая дрожь во всем теле.
Сыграло роль и то, как он меня назвал — моя нарите. Вроде просто обозначил мой статус, но прозвучало это так нежно и даже интимно, что я невольно покраснела.
Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и сообразить, что вообще-то Высший обращался ко мне.
Ах да, желание. Каждая нарите в день, когда ее выбирают, имеет право на одну личную просьбу. Она может попросить мага о чем угодно. Обычно девушки просят что-то из драгоценностей. Но зачем мне кольцо или браслет? Куда я буду их носить? А продать их нельзя. Личные дары мага своим нарите неприкосновенны.
Князь ждал ответа, а мне как назло ничего путного не шло в голову. Нервничая, я неожиданно для всех ляпнула:
— Хочу сад.
Князь моргнул. Снова в глубине его зрачков мелькнуло недоумение. Удивлять Илая Марлоу входило у меня в привычку.
— Сад? — переспросил он.
Княгиня фыркнула:
— Ничего так запросы у девчонки из пригорода.
Я покраснела еще гуще. Смотрительница рассказала о моей семье, и княгиня не упустила шанса уколоть меня.
Ну уж нет, если сейчас дам слабину, она все одиннадцать месяцев будет вытирать об меня ноги. Я расправила плечи и добавила жесткости голосу:
— Я прошу, чтобы окна моих покоев в вашем доме выходили на сад, — пояснила я. — Я люблю природу, она меня успокаивает.
Это было чистой правдой. Я привязалась к саду во Дворце и проводила там все свободное время. Если по чему и буду скучать, так это по нему.
— Я понял, — кивнул князь. — Посмотрим, что можно сделать.
— Но мы не станем перестраивать дом по ее капризу! — возмутилась княгиня.
Высшему хватило одного взгляда, чтобы она захлебнулась собственной желчью. Все в кабинете ощутили давление его ауры власти. Огромной, практически безграничной. Он явно привык командовать и ждал от всех вокруг беспрекословного подчинения.
— Прочти и подпиши договор, Лорелея, — смотрительница указала мне на бумаги.
Я шагнула к столу, взяла лист в руки, но, сколько не вчитывалась, не могла понять ни строчки. Рука с листом дрожала, и буквы плясали перед глазами. В конце концов, я решила положиться на смотрительницу. Она всегда заключает выгодные для девушек договора. Пока у нее не было ни одной осечки.
Единственное, что я сделала — нашла, где прописано вознаграждение для моей семьи. Да, смотрительница не зря хвасталась. Сумма была приличной. Мама сумеет правильно распорядиться средствами, их надолго хватит. Даже в случае моей гибели родные не пропадут.
— Где поставить подпись? — спросила я. Опыта у меня не было. Договор я подписывала впервые.
— Вот здесь, — смотрительница протянула мне перо, и я расписалась в указанной графе.
Затем договор перешел к князю, и он поставил свою размашистую подпись. Надо же, у него почерк и тот образцовый. Каллиграфический. Ох уж эти аристократы-снобы, во всем они идеальные.
— Осталось последнее, но не по важности, — сказала смотрительница. — На тебе должны поставить метку, Лорелея.
Я вздохнула. Еще одна часть заключения договора между нарите и магом. Не самая приятная, между прочим. Опять же официально метка ставится для нашей безопасности. По ней маг всегда отыщет свою нарите, где бы она ни была. Никто не украдет и не причинит вреда девушке — это с одной стороны. С другой — ей от мага никуда не скрыться. Метка делает побег невозможным.
Я протянула правую руку ладонью вверх. Князь обхватил пальцами мое запястье. Этот второй в моей жизни физический контакт с Высшим заставил меня вздрогнуть. Слишком горячо и слишком напряженно.
Мужчина вопросительно приподнял брови, словно интересуясь все ли со мной в порядке. Увы, нет. Я далеко не в порядке, но ему об этом знать не обязательно. Поэтому я мучительно улыбнулась в ответ, вроде как успокаивая.
Запястье кольнуло. Совсем легонько. Князь убрал руку, а на моей коже остался легкий след его прикосновения — небольшое покраснение. Вскоре и оно пройдет. Внешне ничто не будет указывать, что на мне есть метка, но другой маг без труда ее разглядит и поймет, кому я принадлежу.
Я поежилась. Да, именно так, теперь я принадлежу Илаю Марлоу. Отныне я целиком и полностью завишу от этого мужчины, моя жизнь в его руках. Начиная с этой секунды, он имеет право распоряжаться мной по своему усмотрению.
— Вот и все, — хлопнула смотрительница в ладоши. — Дело сделано. Ступай, Лорелея, в свою келью. Эту ночь ты проведешь во дворце.
Едва мне дали разрешение, как я покинула кабинет. Находиться здесь было тяжко. Неприязнь княгини отравляла воздух, и я задыхалась. Но еще хуже был интерес Высшего. Я не знала, как на него реагировать, а потому предпочла ретироваться.
Глава 7. О проводах
После общего ужина старшая смотрительница пожелала девушкам сладких снов и велела разойтись по кельям, но ее напутствия были лишь видимостью. Она знала: этой ночью во Дворце спать не будут. Устраивать проводы — давняя традиция. Я десятки раз организовывала их для других, и вот настал мой черед.
Мы с Лорой переоделись ко сну, а потом накинули халаты и прямо в них выскользнули за дверь кельи. У нас намечались посиделки в ночных сорочках.
Босые ноги ступали бесшумно по нагретым плитам пола. По пути к нам присоединялись другие девушки. Постепенно наша процессия росла. Пока добрались до купальни, нас было уже девять. Еще семь