Иннокентий нашел Настю готовой к выходу. Диван чист. Одежду, по видимому, рыжая запихнула в рюкзак, который болтался за плечами. С лица школьница, ни дать, ни взять! А об остальном лучше забыть. Но, черт, какие ресницы: длиннющие и пышные без всякой там туши. Точно крашеная девка. Рыжие ж все бледные, а эта цветет и пахнет без обязательной тонны макияжа.

Парень — Иннокентий не смог вспомнить имя — уходить не собирался. Стоял у секретарского стола все так же голым по пояс. В офисе не жарко — видимо, забыл дома сменку. Махнул оттуда подружке рукой и все, а та в свою очередь бросила короткое «пока». Ни объятий, ни поцелуев, а молодежь нынче не стесняется посторонних. Видимо, эти двое всё же не любовники. И Иннокентий почувствовал, как от этой мысли потеплело не только в груди, но и чуть ниже ремня.

Вот же черт! Пришлось малость замешкаться, чтобы незаметно выдохнуть. Настя тем временем сама открыла дверь и теперь смотрела на него вопросительно: типа, идешь, чувак, или так и будешь пялиться на мою грудь? Да была б у тебя грудь, как задница, было бы о чем говорить, а так… Ну хоть бы моргнула, что ли? Взгляд кобры! Где стеснение? Не в моде нынче у школьниц?

Иннокентий перехватил дверь и обернулся к парню уточнить, знает ли тот, как закрывать входную дверь. Конечно же, Александр Николаевич все ему показал. Тогда Иннокентий тоже бросил парню короткое «пока» и тут же пожалел, что потратил на него целую минуту. Насте же куда-то там надо к полудню. Вот она, точно спринтер, и рванула от него, миновала лифт и побежала вниз по лестнице. Да так резво, что пришлось поднапрячься, чтобы догнать беглянку.

— Я знаю, что ты спешишь. Давай подвезу? — спросил Иннокентий и встал, как вкопанный: дурак, он же без машины! И жутко обрадовался, когда девушка отказалась:

— Мне пешком быстрее.

Вот и отлично! Ему с ней не по пути — ему в кафе за ирландским кофе и… Может, все же обратно к Монике. Она сидит в кресле надувшаяся. Может, даже плачет или, как обычно, врет что-то матери про их отношения. Такие девчонки, как Мона, на пересчет — те, что не считают деньги в бумажнике кавалера.

Рыжая вон тоже не окинула его оценивающим взглядом — типа, стоит улыбнуться или все равно ничего не обломится? Но все же замедлила шаг. Скорее всего из вежливости, потому что смотрела под ноги, а он следил за движением ее ремня в смутной надежде, что тот съедет вниз чуть больше и оголит копчик. Нет, рваные джинсы крепко сидят на бедрах и на ягодицах. Только пояс как-то странно болтается. В такую щель свободно пройдет ладонь, а там и до норки недалеко…

Да не твою ж мать! Иннокентий даже тряхнул головой. Что за мысли в воскресенье! Яйца не трещат, все слито этой ночью и не по одному разу. Просто мучит вопрос — в какую норку девица собралась лезть и чем… А вопросы Иннокентий еще с детства не любил оставлять без ответа, потому сказал:

— Ну раз близко, тем более могу подвезти…

Сказал и только потом подумал… О чем непонятно, уж явно не о том, что минуту назад собирался пойти за кофе. Возьмет такси, какая проблема…

Она обернулась, и на солнце, ударившим в стекло, кончик хвоста сделался медным. Лисичка! И нос тонкий, и губы, и шея…

— Как вас зовут? — спросила Настя, когда он, прищурившись из-за яркого света, миновал взглядом маленькую грудь и уставился во впалый пупок.

— Кеша, — выдал Иннокентий к своему ужасу.

— Спасибо вам, Кеша, но я пойду пешком.

— Куда, если не секрет? Вдруг нам по пути?

Теперь она всё же смерила его взглядом, но оценивающим вовсе не его благосостояние, и, бросив короткое «до свидания», ускорила шаг. Один пролет, и все — она влетела в двери и вылетела на улицу.

А что он такого спросил? Если только на лице не было написано нечто другое… Что? Что он хочет ее трахнуть? Нет, такого у него на лице никогда не написано. Для этого есть Моника, которая справляется с обязанностями любовницы на все сто!

Только ноги думали почему-то иначе. Иннокентий пролетел обе двери, точно догонял последнюю электричку, но увы… Лисичка успела замести рыжеватым хвостом все следы. Может, кто-то дожидался ее у подъезда? Такая хорошая девочка не могла быть ничейной… Видимо, так и не придется узнать про лисью норку. Ничего. Переживет.

Сейчас быстро купить кофе и вернуться за машиной, а потом… Влетит от Моники, так влетит, ведь за дело же… Обещал поехать на залив. Которую неделю обещал, так и август закончится, а с ним и лето. Уберут всякие лисички в шкафы рваные джинсы и не будут больше сверкать коленками перед занятыми мужиками… Это он поймал взглядом проходящую мимо девушку. Нет, эта мымра размалеванная пусть идет лесом… А вон та следующая…

Но тут в кармане завибрировал телефон.

— Да! — бросил Иннокентий грубо и замер, поняв, что ответил машинально, даже не взглянув на номер, а могли звонить по бизнесу.

— Кешка, выручай!

Иннокентий выдохнул. Сестра… Фу ты блин…

— Чего стряслось?

— Мама вся в соплях. Я не хочу ее к нам, а Тимофея надо к двум часам отвезти в театр. Сможешь? Ты же не уехал никуда?

— Причем тут я? — Иннокентий чуть гневной слюной не подавился. — Сама веди!

— Дурак! — выплюнула сестра так смачно, что Иннокентий даже на мгновение убрал телефон от уха. — Меня выворачивает уже два часа, голова кругом… Да что мужику про токсикоз рассказывать! Бесполезно!

— Лучше про токсикоз мне ничего не рассказывай, — прорычал он в трубку как можно тише. — Иначе я собственноручно придушу твоего…

Иннокентий не смог произнести слово «мужа». Никита не был больше ей мужем, в его глазах уж точно!

— Это не твое дело, — прошипела сестра в ответ.

— Окай. Раз это не мое дело, то звони своему Никите, и пусть он идет с сыном в театр, а не я… Ты как это себе вообще представляешь?!

— Кешка, ну это же твой племянник! И когда