Ирэн стояла у окна и смотрела на набережную. Солнце уже село, и вода из лазурно-голубой превратилась в темно-синюю. Всюду зажигались огни, и вдоль моря гуляли толпы людей: мамы с колясками, молодые люди, девушки с собаками и особенно много пенсионеров.

Ирэн никак не могла поверить в то, что происходило. Идиотские мысли крутились и крутились по кругу. В голове постоянно стучало: «Катрин убили».

Наконец к ней подошли.

– Капитан Национальной жандармерии Николя Фонтен. Расскажите все, что здесь произошло.

– Что здесь произошло, я не знаю. Я могу рассказать только то, что увидела, когда пришла сюда.

– Пожалуйста, начинайте.

– Я пришла к подруге, и на меня напали. Потом этот человек убежал, а я прошла в ванную и увидела ее. Попыталась вытащить ее из ванны, но потом увидела что… что уже поздно, и опустила ее обратно.

– Вы разве не знаете, что нельзя ничего трогать на месте преступления?

– Я не знала, что это место преступления. Я увидела свою подругу в ванне крови и, конечно, как любой нормальный человек, захотела помочь.

– Вы видели, кто на вас напал?

– Нет.

– Вообще никого? Хотя бы боковым зрением.

– Нет, не видела.

– Может, и не было никого?

– Думаете, я сама себя ударила?

– А зачем бы вам понадобилось это делать?

Ирэн посмотрела на жандарма, и до нее дошел смысл его слов.

– Вы думаете, это я? – ошарашенно спросила она.

– В каких отношениях вы состояли с убитой?

– Она была моей подругой, я знала ее с детства.

– Где она родилась?

– Мы обе родились в России.

– А! Русские, – неопределенно сказал Николя. – Чем вы здесь занимаетесь?

– Я работаю риелтором.

– А ваша подруга? Почему в ее комнате собранные чемоданы? – продолжил спрашивать Николя.

– Она собиралась переехать в Париж. Получила работу в какой-то крупной картинной галерее и через несколько дней уже должна была улететь.

– Чемоданы собраны так, как будто она собиралась улететь прямо сейчас, разве нет?

– Нет, я бы знала.

– Похоже, ваша подруга вела себя слегка легкомысленно, да? Романтическая обстановка, свечи, белье, которое на ней. Вы знаете, с кем она встречалась этим вечером? – спросил капитан, но получил отрицательный ответ.

Николя Фонтен задал Ирэн еще несколько вопросов, а затем снова попросил ее подождать, прежде чем снимут отпечатки пальцев и закончат все формальности.

«О боже! – внезапно подумала Ирэн. – Мои деньги! Как я теперь внесу оплату за дом? – Она ужасно разозлилась на подругу. – Катрин, ты впуталась черт знает во что и еще и меня подставила! Корова в колхозе работала больше всех, но председателем так и не стала», – некстати вспомнилась ей шутка из детства, и она разозлилась еще больше. Но уже через мгновение ей стало стыдно: ее подруга бездыханная лежит на холодной плитке, а она думает о деньгах.

«Катрин, сестренка, прости меня», – проговорила она про себя. Но мысль о деньгах все-таки не отступала. Она лишается не просто денег – она лишается дома и научной карьеры. Ведь даже если она и получит работу ассистента профессора, на свой дом точно никогда не заработает. А значит, придется снова работать риелтором и копить деньги заново.

Вдруг Ирэн вспомнила про договор: «Стоп, там же будут огромные проценты! Я ведь уже подписала бумаги, мне придется выплачивать огромную неустойку. Черт, я буду по уши в долгах! О! Ну и, конечно, шансов на личную жизнь у меня тоже не остается. Дворняжка без кола и двора, по уши в долгах, никому не нужна. Прощай, профессор Ансельм».

Все эти мысли проносились у нее в голове с бешеной скоростью. Она в одночасье осталась без лучшей подруги, без денег, без дома, без надежды на любовь, да еще и с долгами. Какая ирония: единственный человек, которому она могла бы рассказать, лежал сейчас в ванной! Интересно, что бы сказала Катрин? «Она бы велела не хмурить лоб, потому что это ведет к ботоксу, и верить в лучшее, потому что жизнь очень изобильна, – подумала Ирэн. – Ну уж нет! К черту эти советы! Они, может, и работают, если ты родился с серебряной ложкой во рту, но это не мой случай. Надо сказать жандармам про деньги. Я добропорядочный член общества, ничего плохого не сделала, и если честно все рассказать, то они помогут мне. Главный вопрос – она забрала деньги из банка или еще нет? Если они еще в банке – то для меня все пропало. А если она их забрала, то где они?»

К счастью, квартира Катрин была маленькая, и Ирэн слышала каждое слово. Пока никто из жандармов ни слова не сказал о том, что нашел деньги. Но они еще не закончили осмотр. «В первую очередь нужно поискать в мишке», – подумала Ирэн. У Катрин был игрушечный медведь с секретной молнией на животе под кофтой. Когда-то давно в университете она прятала там сигареты и деньги.

– Мадам Дюпри… Мадемуазель, – сам себя поправил Николя, – вы можете сдать отпечатки и отправляться домой. Завтра мы вызовем вас в участок.

– Я хотела еще кое-что сказать. Дело в том, что я одолжила ей деньги. Они наверняка где-то здесь, поэтому я бы очень хотела забрать их. Я должна вносить основную сумму по договору за дом, поэтому…

– Сколько денег и когда именно вы ей одолжили?

Ирэн ответила на вопросы, но что-то во взгляде капитана ей не понравилось.

– Вы мне не верите?

– Верю ли я, что одна подруга может другой одолжить огромную сумму денег, а потом оглушенная, с кровоподтеками, стоять над ее трупом в ванне?

– Ну знаете, я могла вам и не говорить. Просто подумала, что если деньги в квартире и я сразу скажу вам, что они мои…

– То мы сразу вернем их вам? – закончил за нее капитан Николя Фонтен.

Ирэн внезапно ощутила всю глупость своего положения. Не надо было им говорить. Большой долг тянет на крепкий мотив, и кажется, этот напыщенный придурок ее уже подозревает.

– Ну что ж, если мы найдем деньги, то уведомим вас. А пока вы можете расписаться здесь и быть свободны до завтра. Прошу вас не покидать город и явиться завтра в участок для дачи более детальных показаний.

«Ни за что я отсюда не уйду, пока не увижу, что вы здесь найдете!» – подумала Ирэн, и сказала:

– Да, хорошо.

И вдруг сползла по стулу на пол, закатив глаза.

– Мадемуазель, вам плохо? Мадемуазель!

Следующий час Ирэн убедительно изображала обессилевшую, истощенную женщину. Играть особенно не приходилось, поскольку она действительно очень устала,